Львиная охота
Шрифт:
– Тебе смешно, - вдруг рассердилась Рэй, - а у меня отец - бешеный, тупой солдафон.
Я погладил ее по загривку, по вставшей дыбом шерсти.
– Он жестоко раскаивается, дитя мое. Зато ты, по-моему, просто кукушка. Подбросить птенца кому-нибудь в гнездо, чтобы спокойно порхать по лесу - это, конечно, не тупо...
Очнулся я на газоне. Рэй протягивала мне руку, помогая подняться; она улыбалась, у нее опять было хорошее настроение. Попался, как школяр, с досадой подумал я. Обыкновеннейший бросок через бедро, классика, самое первое действие, с какого юные спортсмены начинают осваивать любой вид борьбы. Бросок был выполнен чисто, с отменно высокой амплитудой: если
– Вам следует быть учтивее с дамой, сеньор, - назидательно произнесла девчонка.
– Так то с дамой, - прокряхтел я, отряхиваясь.
– Бешенство, по-моему, ваша фамильная черта. Это не комплимент.
Вход был уже рядом. На фронтоне облицованного мрамором портала горела серебром надпись: "Южно-европейская академия точного знания". Портал был прямоугольным, с колоннами, а внутри были установлены турникеты, возле которых дежурил молодой парень. Белая с золотом форменная рубашка и зеленые форменные брюки выдавали в нем принадлежность к Службе Границ, и был этот пограничник мне знаком: не кто иной как он обыскивал вчерашним утром мой багаж в поисках контрабандной водки. За плечами его зачем-то висел, трудно согласуясь с остальным нарядом, небольшой плоский рюкзачок. Парень бесстрастно наблюдал за нами, никак не выдавая своего отношения к увиденной сценке.
– Досматривать нас будете?
– кротко спросил я.
– Если да, начинайте с нее.
– Я показал на Рэй. В маечке она смачно смотрелась.
– Вы шутите, - констатировал пограничник, не улыбаясь.
– Я вижу, у вас даже пропуск есть, товарищ Жилов, хотя вас бы и так пустили. Для людей с чувством юмора у нас зеленый коридор.
– В нарушение порядка?
– ужаснулся я.
– Что вы такое говорите!
Мы прошли сквозь турникеты, отметив магнитные карты в регистрирующем устройстве. Из большой, трехметровой высоты палатки, развернутой возле портала, нам навстречу выскочил Анджей Пшеховски. Вдали от своей необъятной Татьяны он казался настоящим мужчиной. Был он в рабочем комбинезоне, а на спине его сидела на плотных лямках точно такая же, как у пограничника, заплечная сумка.
– Ну, и где ваш знаменитый холм?
– капризно воскликнул я.
– Не вижу никакого холма.
– Пше проше, не могу подать тебе руку, - поднял Анджей испачканные в смазке конечности.
– Холм - сразу за административным корпусом, шагай себе по дорожке...
– Он посмотрел на Рэй и слегка поклонился.
– Хотя, по-моему, ты и без моих советов справишься.
– Долго не болтайте, мальчики, - пропела она и медленно пошла вперед.
Я заговорщически спросил:
– Ты ее знаешь?
– Ее знает ректор, - неохотно ответил Анджей.
– Думаю, в электродинамической лаборатории тоже хорошо знают. Моя лаборатория, если ты помнишь, оборонными темами не занимается.
Недоверие - профессиональная болезнь оперативников, тяжко жить с этой опухолью в голове: удаляешь - вырастает снова. Не сходи с ума, классик, зло сказал я себе. "Они" - это "они", а мы - это мы. И все! Точка... Рэй, не оглядываясь, игриво махнула нам пальчиками.
– Я вижу, у вас тут строгости, - похвалил я.
– Осадное положение.
– Ерунда, практически всех пускаем. Горожане проходят на территорию свободно, а туристам пропуск получить - раз плюнуть.
– Вы умеете отличать одних от других?
– удивился я.
– Может, вы и документам верите, которые вам предъявляют?
Какая наивность, подумал я. Узнаю своих уродцев. Подумал я также о маскировочных оболочках, оставшихся
– Ты зря беспокоишься, Макс, - напряженным голосом сказал он, новички у нас хорошо проверяются. И вообще, проверяются все, кто нам не знаком.
– Что значит "не знаком"?
– не понял я.
Он улыбнулся.
– Видишь того студента?
– Анджей глазами показал на моего пограничника, несущего вахту возле турникетов.
– Это заочник. Феноменальная личность! Помнит в лицо и по именам всех жителей города, все двести тысяч, а также три сотни тысяч туристов, имеющих гостевые карты. Просто так мимо него не пройдешь, серьезный молодой человек.
– Давайте ему побольше рыбы и творога, - посоветовал я.
– Ты-то сам чем занят?
– Монтируем резерв, - виновато объяснил он, - заодно тестируем контрольный комплекс. Я бы с радостью побродил тут с тобой, но...
Но они и впрямь готовились к осаде, как бы ни убеждали своих гостей в обратном. По траве змеились кабели, сходясь к палаткам с аппаратурой; два других точно таких же шатра виднелись метрах в трехстах отсюда - по разные стороны от главного входа. Ограда опоясывала весь парк и была составлена из прозрачных экранов два на три метра, закрепленных на стойках причудливого профиля. Не знаю, как вчера, а сегодня на каждом из этих звеньев был заботливо выведен номер: начиная с цифры "1" (слева от арки), и заканчивая "2018" (справа). На стеклянных экранах была нанесена по краю тонкая, серебрящаяся на солнце металлическая полоса; в землю были врыты столбы неясного назначения, в парке расставлены мобильные мачты антенн, приготовлены баллоны на тележках; таким образом, мирное ограждение, служившее по большей части украшением Точного Знания, превратилось в надежный периметр, контролируемый в любой точке, и все это мало походило на учебную тревогу. Вдоль периметра курсировали озабоченные сотрудники, каждый с компактным рюкзачком на плечах - забавно это выглядело, так малыши на прогулке носят специальные мешочки за спиной, в которых помещается совок для песочницы и носовой платок.
– С радостью бы, но...
– беспомощно повторил Анджей, состроил зверскую гримасу и пошел, горбясь, к палатке.
Я догнал Рэй.
– Кое-кто не дал мне договорить, - напомнил я, морально готовый в любую секунду снова оказаться на земле. Впрочем, теперь мы еще посмотрим, кто кого. Моя рука как бы сама собой легла девочке на плечо: она изучила внимательным взглядом эту мою руку, а я ждал, я всем сердцем хотел очередной хулиганской выходки... однако ничего не случилось.
– Нельзя грубить старикам, - продолжал я, потирая ушибленный бок. Тоже мне, сосуд невинности, достойное дитя своего папаши. У Инны, по слухам, с твоими дедушкой и бабушкой был один сплошной конфликт, который, как я вижу, выродился в конфликт с собственной дочерью. А мне вот любопытно: какое будущее ты хотела бы для его внука?
– Чтоб был подальше от людей, - ответила она, не задумываясь.
– Сделаем.
– Я засмеялся.
Рэй остановилась и странно посмотрела на меня.
– Не забудь, ты обещал.
Мы двинулись дальше. Разговор неожиданно оказался серьезным; что ж, тем лучше. Я осведомился:
– Ты веришь, что есть на свете машинка, которая изменяет реальность уже не в твоей голове, а вокруг тебя?
– Метажмурь, - она усмехнулась.
– Суперблокада. Единственная и настоящая игрушка Эдгара Шугарбуша. Он так печется о чистоте человеческой истории, что хочешь не хочешь, а задумаешься, зачем ему эта штука нужна на самом деле.