Лягушка-нецаревна
Шрифт:
Даша с надеждой посмотрела на дверь:
– Так, может, и мне можно уйти?
Давид ехидно вопросил:
– А у тебя дома что, детей семеро по лавкам и брошенный муж? Отпускают-то только замужних дам!
Даша села на место и с унынием присоединилась к его стенаниям:
– В самом деле, что за дискриминация! Я, может, сгораю от безответной любви к пупсику, мне в себя прийти требуется. А для этого именно пятничного часа и не хватает.
По комнате пронесся чуть слышный смешок. Не до смеха было только Рокшевскому.
Даше стопроцентно не хотелось смотреть на его смазливую физиономию, но она заставила себя сесть рядом с ним и умильно спросить:
– Куда сегодня пойдем?
Он зло отрезал:
– Никуда!
– Что, дома посидим?
– Конечно! Ты в своем, я в своем!
Даша с явственной угрозой предупредила:
– Так не пойдет!
Рокшевский, видимо, вспомнив о том, чья она протеже, выпрямился, как тушканчик на косогоре и заскрипел зубами.
– Что с тобой, милый, у тебя глисты?
Голос Даши был полон неподдельной заботы, но Рокшевскому до чертиков захотелось схватить ее за горло и придушить. Но он решил ответить в ее духе:
– Нет, моя радость. Со мной все в порядке. Это я от счастья.
Даша с преувеличенным восторгом воскликнула:
– Как я рада, пупсик мой! Я же говорила, что мы с тобой придем к взаимопониманию!
Кирилл сверкнул глазами.
– Не называй меня пупсиком!
– А как мне тебя называть? Киря?
Рокшевский, которого этим самым Кирей дразнили все годы учебы в школе, вконец разозлился.
– Нет! – это был вопль измученной души.
Даша сурово погрозила ему пальцем.
– Ты сам не знаешь, чего хочешь! И так тебя не называй, и этак! Нет уж, мне нравится пупсик, значит, ты им и будешь!
Кирилл решительно не хотел быть пупсиком, но понимал, что в стычках с этой нахальной девицей ему никогда не победить. Решил взять тайм-аут.
– Я не смогу никуда идти. Мы с мамой едем к дядьке сразу после работы.
Даша надула губы.
– Вот черт! Я напрасно пообещала Артему выйти завтра на работу. Я вовсе не подумала, что мне лучше всего было бы поехать с тобой.
От этой кошмарной перспективы внутри у Рокшевского все заледенело. Ему хотелось заорать, затопать ногами, в конце концов стукнуть ее чем-нибудь увесистым по голове. Но, посмотрев на ее решительное лицо, попытался обуздать порыв. Он уже убедился, что в рукопашном бою Даша куда тренированнее его.
Но в груди все бурлило и клокотало, требуя выхода довольно-таки скандальным образом. Он даже удивился. Что это такое? Никогда он себя так не вел, даже не подозревал в себе таких сокрушительных эмоций.
Даша с одобрением заметила, подливая бензина в костер:
– Сколько в тебе огня, пупсик! Я очень рада, что положила на тебя глаз. Думаю, ты оправдаешь все мои надежды.
Она хотела
Вышедший из кабинета Артем заметил Дашу и распорядился:
– Иди домой, Даша. Все равно сегодня начинать работу над проектом бессмысленно. Все наши дамы ушли, и ты иди. – И вышел в коридор, направляясь в соседнюю лабораторию.
Даша с чувством глубокого внутреннего удовлетворения показала язык оставшимся мужчинам и быстро сбежала, оставив их сердито фыркать ей вслед.
Все еще сидевший рядом с Кириллом Давид с ехидством заметил:
– Я к тебе недаром на выручку поспешил, мне показалось, ты ее убить готов. Достала она тебя?
Рокшевский молча провел ребром ладони по горлу.
Давид кивнул головой.
– Заметно. А что ж не сдашься на милость победительницы? Как говорится, раньше начнешь, раньше кончишь. Может быть, даже с минимальными потерями.
Кирилл замахал руками.
– Да ты что? У меня в ее присутствии все тело как желе! Ничего твердого! – и конфиденциально добавил: – Я ее попросту боюсь. Такой предприимчивой и нахальной особы мне еще в жизни встречать не доводилось.
Давид задумчиво заметил:
– А мне кажется, она ничего. Если помыть и причесать, она вполне фотомоделью работать может.
– Это просто потому, что эта фотомодель тебе шею не сворачивала.
– А тебе что, сворачивала?
– Почти. И вообще у нее криминальные замашки. Не удивлюсь, если она их приобрела в соответствующих местах.
– Что ты имеешь в виду под соответствующими местами? ФСБ или МВД?
– Что за шутки! ГУФСИН! И не сотрудником!
– Это перебор. Такую бы в наш НИИ не взяли. Несмотря ни на какого дядю.
– Ну, ладно, это я погорячился. Но как мне от нее избавиться?
– А зачем? Разве твоя жизнь не стала ярче, не побоюсь сказать – насыщеннее?
– Издеваешься? – Рокшевский так взревел, что к ним повернулись головы всех сидящих в комнате.
– И не думаю. Ты стал гораздо энергичнее, чем прежде. Во всяком случае, такой страстности в твоих прекрасных очах я никогда не замечал.
Рокшевский тихо пообещал:
– Давид, не доводи меня до последней стадии бешенства. Ты же понимаешь, я и так на взводе. И если этой Дарье я в лоб дать не могу, то тебе – с огромным удовольствием!
– А почему ты Дарье в лоб дать не можешь? Потому что она женщина или потому что она сдачи может дать?
Рокшевский вскочил, намереваясь выполнить свое обещание, но Давид, шустро отскочив от него на безопасное расстояние, рассмеялся и уселся за свой стол. Кирилл еще немного постоял, сжимая и разжимая кулаки, но потом сел-таки обратно, кидая на Штрауха злобные взгляды.