"Лямбда-6"
Шрифт:
– То-то я думаю, чего это Бульдога так расперло? – задумался я, вспомнив безумного наемника.
– А зачем вообще так рисковать? Организм от этого здоровее уже не станет. Подумал бы о своем здоровье!
– Мое здоровье? Ха!
– Шевченко даже рассмеялся, хотя тут же скривился от боли.
– А оно вообще есть? Один хрен скоро я и так подохну, так почему бы не со стволом в руках, а?
Я промолчал, увидев в глазах подполковника уверенность и полное равнодушие к собственной жизни. Обсуждать это с ним было бесполезно. На лице была нездоровая бледнота. Ну ещё бы - ранение брюшной полости,
Пока Шевченко оказывал сам себе особую медицинскую помощь, я быстро перевязал раны Кате. Пришлось вколоть ей приличную дозу антибиотиков, противостолбнячную сыворотку и обезболивающее. Крыса, что нанесла ей рваные раны, в одном месте умудрилась разодрать предплечье почти до кости. Эту рану не помешало бы хорошенько зашить, но в таких суровых условиях сделать это было невозможно.
Костолом, всё то время пока раненые приходили в себя, практически глаз не спускал с приоткрытых гермоворот. Скат торчал рядом, пару раз даже предприняв попытку выйти в туннель и осмотреться. Оказалось, туннель был абсолютно лишён освещения и за воротами царила тьма.
Совершенно очевидно, что путь до «Лямбды» и ранее освещался лишь собственными средствами транспорта, который перемещался по туннелю от одного объекта до другого. Но упертому наёмнику все же удалось рассмотреть в нескольких метрах от входа кучу обглоданных скелетов. Некоторые были целые, но у большинства конечности были отделены от тел. Кое-где лежали растерзанные рюкзаки и сумки, покрытое ржавчиной оружие, гильзы. Лежали уже давно.
– Скорее всего, это те выжившие, что первыми решили добраться до «Лямбды», – уверенно заявил подполковник, услышав, что Скат нашёл обгрызенные кости.
– Думаю, что мутанты, прущие из туннеля, растерзали ничего не ожидавшую группу, а после разбежались по «Гамме». Закрыть ворота так и не смогли.
– Погодите... Тут что-то не сходится. Ведь профессор Серов же говорил, что реактор специально запускали для того, чтобы открыть все гермодвери в туннеле. Он, вроде как, состоит из секций? Нет?
– Не совсем. Туннель и правда секционный, но гермодверей там от силы ещё пара-тройка. Скорее всего, реактор люди и запустили не для того, чтобы открыть все гермодвери, а наоборот - закрыть их.
– Но зачем?
– Мутанты... Едва вручную открыв первую секцию, они столкнулись с ордами мутантов.
– Но тогда почему взорвался реактор?
– Хороший вопрос. Хм! – Шевченко, прижавшись спиной к стене, задумчиво осмотрел механизм закрытия.
– Рискну предположить, что эта конструкция гермодверей, работает только тогда, когда на неё подается ток. Ранее мутанты лезли через тернии технических линий и по инженерным коридорам. Больше половины не доходили вообще. Думаю, что не ошибусь, что тот, кто сидит в «Лямбде» специально вывел реактор из строя и тем самым обесточил все секции туннеля. Двери открыты – мутантам праздник.
– Но зачем кому-то пытаться таким образом зачистить весь комплекс генетических лабораторий?
– Вот уж не знаю. Есть же какие-то причины.
– А там вообще были люди?
– Э-э-э, так... Дайте
– Они обеспечивали охрану? Чего?
– Объекта. Её не достроили, хотя и досрочно ввели в действие. Но об этом у меня практически никакой информации нет.
– А рабочие были?
– Были. Заключенные.
– И само собой, где-нибудь здесь, под землей они и умирали?
– Разумеется. Тогда этот объект попадал под категорию особой важности.
Ответ подполковника меня, в общем-то, не особо удивил. Оно и понятно – кто будет строить такие сложные объекты, да ещё и с твердой гарантией того, что никогда и никому об этом не расскажет? Правильно – заключенные с пожизненным сроком. Работу выполнили, а потом их тупо потравили газом, расстреляли или просто бросили на съедение неудачным результатам генетических экспериментов. Жестоко, конечно. Но зато практично. Да и кому они нужны? Выбирали тех, у которых нет семей. Таких, чтобы никто из родственников не стал искать.
– Любопытно получается... – заметил Андрей, сменив тему. – А тот индивид, что устроил это представление, ещё может быть жив?
– Может быть и жив. А может и нет. Тридцать лет прошло. Если учесть возраст всех сотрудников, а в то время составлял не менее двадцати трех лет, то... Если этот человек жив, то ему сейчас должно быть больше шестидесяти. Или больше.
– В «Лямбде» не были установлены воздушные очистительные фильтра, так? Он или они могли задохнуться, без очистительных фильтров?
– Ну, в целом... Да! Гадать и предполагать можно сколько угодно.
– Тогда все очевидно. Зачистка мутантами хороший способ расширить свою собственную территорию.
– Но блин! Как этот кто-то смог контролировать мутантов?
– А чего их контролировать? Открыл гермодвери в туннель и сказал «фас»! Они сами сожрут на своем пути все, что бегает, говорит и какает. Куда уж проще?
– Может, хватит уже трындеть? – поинтересовался Костолом, тревожно посматривая на открытую дверь. – Какая разница кто это сделал, и зачем? Важно найти и уничтожить. Пора валить отсюда!
– А ты что, в туннеле транспорт видишь? – ухмыльнулся подполковник.
– Железнодорожную линию вижу.
– негромко произнёс бывший наёмник, освещая фонарем завалы.
– Конечно, частично засыпана обломками, но... В целом подойдет. Если транспорт есть, проедем.
– Ладно, – кивнул Олег Анатольевич, осторожно потрогав перебинтованным пальцем подсохшую рану на животе.
Регенеративный препарат работал, усиленно пожирая внутренние ресурсы и без того ослабленного возрастом, сывороткой и постоянным приемом других препаратов организма. Позднее, я узнал, что этот самый лечебный эффект, вшестеро превосходит естественную регенеративную функцию организма. И, разумеется, чудотворное выздоровление оказалось ужасно болезненным. Первые минут двадцать, Шевченко едва ли не стонал от скручивающей его сильной боли. Но потом стало по легче. Сейчас, спустя минут сорок, рана выглядела так, будто прошло около недели.