Лысая гора
Шрифт:
В центре круга находится сама капь – стоящие спиной к спине четыре деревянных идола. Они символизируют Перуна, глядящего на все четыре стороны. Идолы поставлены здесь неспроста в 2002 году. На капище почти всегда ведутся дежурства.
Посещать его могут только язычники, совершающие здесь свои обряды. Происходит это два раза в неделю – в субботу в полдень и в среду в полночь. Женщины в этих обрядах участвуют только по особым праздникам, т. к. это святилище Перуна – покровителя воинов.
Чужакам же сюда
Несмотря на это, здесь бывают все, кому не лень. Каждый, кто впервые заходит на гору, ставит своей целью непременно побывать и на капище. Это непременный пункт программы.
Идолов посещают и с экскурсиями, заезжают сюда на автобусах, заходят целыми группами. Перун является достопримечательностью Лысой Горы. Но не все приходят сюда с добрыми мыслями.
Майя и Жива идут вверх по тропинке, и чем выше они поднимаются, тем шире овраг раздвигается, и, в конце концов, Русалочий яр становится величественной впадиной, занимающей огромное пространство. Дух захватывает от такой шири внутри котлована.
– Ну разве здесь не чудесно? – восхищается Жива.
– Чудесно, – соглашается с ней Майя.
– А там – ещё чудеснее. Там настоящая поляна сказок.
Вскоре справа от тропинки они замечают на противоположном склоне четыре высохших, лишённых коры дерева, и напрямик через кусты спускаются в овраг, чтобы затем подняться к ним по крутому склону.
Идущий понизу чернобородый инквизитор, заслышав шорохи и обрывки разговора, инстинктивно приседает. Спрятавшись за поверженный на землю истлевший мёртвый граб, он видит за кустами движение двух белых сорочек и красных юбок. Две ведьмочки проходят мимо, не заметив его.
Переждав время, пока стихнут их шаги и голоса, инквизитор Харитон выходит из укрытия и следует за ними. Поднявшись по склону на вершину холма, он вновь видит спины девушек за деревьями.
Те приближаются уже к какой-то поляне, ярко освещённой солнцем посреди тёмного леса. Следуя за ведьмами, инквизитор понимает, что благодаря им, он нашёл, наконец, то, что так долго искал: языческое капище.
На необычной поляне круглой формы он видит издалека двух грозных идолов, вырисовывающихся на фоне буйно цветущей груши. Подойдя ближе, он замечает, что идолов стало на одного больше. Пригнувшись, он прячется за кустами.
Майя и Жива выходят на поляну. Правда, путь им преграждает небольшого роста бородатый деревянный истукан с ножом в руке.
– Это – Ярила, – объясняет Жива.
– Какой-то он не очень дружелюбный, – замечает Майя.
– Этот ещё ничего. Обычно Ярилу
– Жуть. А почему у него на груди – буква Ж?
– Это знак богини, в честь которой меня назвали.
– Значит Ярила защищает здесь тебя?
– Или я – его.
– Как это?
– В древние времена Ярилу почему-то всегда изображали девушки, переодетые в мужской наряд – в белые штаны и рубаху. Они разъезжали по полям на белом коне, держа при этом за волосы отрезанную мужскую голову.
– Какой ужас.
Окружает капище вырытая в земле канавка.
– А ты здесь часто бываешь? – спрашивает Майя.
– Не часто. Девушкам вообще-то нельзя здесь находиться.
– Ну тогда я за линию эту не пойду.
– Не бойся.
– Стрёмно как-то. Я лучше издали посмотрю.
Жива берёт двоюродную сестру за руку.
– Идём!
– Такое впечатление, будто на нас кто-то смотрит.
Жива оглядывается, но чернобородый успевает вовремя убрать голову, выглядывающую из-за кустов.
– Никто на нас не смотрит. Давай скорей, пока никого нет.
Сёстры переступают канавку, окружающую капище. Сразу за ней их встречает деревянный оскаленный волк.
– А это ещё что за чудовище? – удивляется Майя.
– Это и есть страж горы Семаргл.
Они выходят на поляну, и первое, что бросается в глаза – обугленные с внутренней стороны чуры Перуна. Видимо, их постоянно пытаются спалить, и хотя капь периодически обрабатывается антигорючей жидкостью, изнутри она выгорела уже до черноты. Кое-где чернота проступила даже на боках идолов.
– А чего они такие чёрные? – спрашивает Майя.
– Вот, идиоты! – возмущается Жива. – Опять их кто-то поджигал.
– Блин, дебилы, дауны! – качает головой Майя.
– Нет, это не дауны. У дебилов мозгов на это не хватит. Это явно какие-то фанатики, изуверы.
Кузины обходят идолов вокруг. Майя с интересом разглядывает их.
Все они похожи друг на друга, все держат под широкими усами меч с какими-то непонятными рунами на клинке. Но отличия среди идолов всё же есть: северный Перун выделяется насупленными бровями, южный – приоткрытым ртом, западный – открытым ртом и с мешками под глазами, а восточный Перун – морщинами на лбу.
При этом каждый из них прикрывается сбоку щитом, на котором изображены какие-то символы.
– Что они означают, не знаешь? – спрашивает Майя.
– Знаю, – отвечает Жива, – эти ромбики с точками – защитный оберег Лады.
– То есть получается, что грозный Перун на самом деле прикрывается щитом Лады?
– Как видишь.
Они подходят к серому, почти прямоугольному гранитному камню, на котором лежит краюха хлеба.
– А это что за камень?
– Это – алтарь.
– Здесь жертву Перуну приносят?