Любавины
Шрифт:
Егор понял, что Игнатий осторожничает. Пожалуй, не скажет, где скрывается банда. Он скинул с плеча переломку, взвел курок и нацелился в грудь Игнатию.
– Говори, где Макар? Или – ахну сейчас и не задумаюсь. Ты еще не знаешь меня.
У Игнатия отвисла нижняя губа и ярко покраснел кончик носа.
Долго стояли так.
– Как же мне не знать вас, – заговорил наконец Игнатий, не спуская глаз с Егора. – Живодеры… И породил вас живодер. Напугал, страмец, аж
– Где Макар?! – крикнул Егор, бледнея.
– В кучугурах, за вторым перешейком, где Змеиная согла… подлец ты такой. Я тебе это запомню.
Егор опустил ружье, повернулся и пошел прочь широким шагом.
– 19 -
Макар с Закревским играли в шашки. Обыгрывал генеральский сын. Макар злился и от этого играл хуже, просаживал одну пешку за другой.
– Ходи.
– Пойду. Ты только не расстраивайся.
– Думаешь, как этот…
– На.
– Так… А вот так?
– А я вот так!
– Угорела пешечка. Даже две. Дамка. Ваша не пляшет.
Макар наморщил лоб. Крякнул.
– Насобачился ты в этом деле! Давай еще?
– Надоело.
За дверью возник шум.
Закревский поднялся:
– Что там?
Дверь в землянку отворилась, вошел Егор.
– К вам, как в церкву, с ружьем не пускают.
Макар обрадовался брату. Он скучал без него, хотя не сознавал этого.
– Егорка? Тю!…
Закревский тоже улыбался: – Проходи. Пришел… блудный сын. Давно пора!
Егор сел на пенек, огляделся:
– Неплохо живете.
– А как ты думал! – Макар, подбоченившись, с улыбкой смотрел на брата. – Увидишь, через полгода что будет. Ковры будут висеть и сабли. Ты в деревне был?
– Нет.
– А где ты живешь? У Игната?
– У Михеюшки.
– Что слышно из деревни?
– Ничего. Отец… живой. Пашут, наверно.
– Пускай попашут, – сказал довольный Макар. – Раздевайся. У нас теперь жить будешь.
– Мне надо поговорить с тобой.
– Ну.
Егор посмотрел на Закревского.
– Пойдем на улицу.
Макар первый вышагнул из землянки, Егор – за ним. Остановились. Егор долго смотрел в землю.
– Дай мне коня, браток. Ночью приведу назад.
– Зачем?
– Надо.
– Не скажешь – не дам.
Егор посмотрел на верхушку сосен, на Макара, криво улыбнулся.
– За невестой съездить.
– За Манькой?!
– Ага.
– Украсть хочешь? – Макар широко улыбнулся. – Давай вместе. Пошли! – он втолкнул Егора обратно в землянку.
– Мы поедем в
Закревский насторожился:
– Как это – за невестой?
– Так. Воровать поедем невесту. Понял?
Закревский понял.
– На наших лошадях?
– Ну да. На чьих же?
– Нельзя.
Макар поднял брови:
– Как это нельзя?
– Нельзя, ребята. Я все понимаю, но… это глупый риск. Можете легко засыпаться.
– Не дашь коней? – спросил Макар.
– Не дам.
Макар снисходительно не то улыбнулся, не то поморщился.
– Пойдем, Егор, я покажу, каких подседлать.
– Макар! – резко крикнул Закревский.
Но Макар уже вышел из землянки и уверенно показывал Егору:
– Себе – вон того жеребца в чулках. Лев! Мне – во-он Гнедко… Седлай. Я пойду переобуюсь.
Егор долго примеривался к жеребцу, пока взнуздал его. Рослый скакун сердито косил большим темным глазом, прижимал уши и разворачивался задом, когда Егор приближался к нему. Наконец Егор загнал его в кусты и там обротал. Вошел в землянку.
Макар стоял перед Закревским – руки в карманы, одна нога небрежно отставлена.
– Не командуй шибко много. Понял? Это отец твой генералом был, а ты не генерал.
Закревский, прижимая руки к груди, кричал:
– Да ты же попадешься, дура! Лошади пропадут! Лошади же пропадут!…
– Хрен с ними. Што я, дешевле лошадей?
Увидев Егора, спросил весело:
– Подседлал?
– Ага.
Закревский, злой и уставший, сел к столу.
– Идиоты!
– Сейчас… переобуюсь. Промочил давеча… – Макар начал стаскивать сапоги.
– А куда вы ее привезете? – спросил Закревский. Ему никто не ответил.
– Сюда, что ли? – опять спросил он, уже миролюбиво.
– Нет, – ответил Егор.
– Хоть бы уж свадьбу тогда сыграть, – сказал Закревский. По правде говоря, о лошадях он беспокоился меньше всего. Ему не нравилось, что Макар много своевольничает. Это было тем более неприятно, что без Макара он теперь не мог обходиться.
– Но свадьбу мы все одно справим! – воскликнул Макар, подняв глаза на брата: он и утверждал, и спрашивал.
Егор неопределенно пожал плечами:
– Надо сперва невесту привезти.
– Привезе-ем! Сейчас мы ее, голубушку, скрутим. Хорошая девка! – похвалил он, обращаясь к Закревскому.
Ему сейчас казалось, что он о Марье всегда так и думал, что она хорошая.
Закревский обиженно отвернулся от него.
Макар вдруг задумался.
– Может, мне тоже кого-нибудь украсть? – спросил он. – А?