Люби меня через годы
Шрифт:
И сейчас подумалось, что Барановскую этот прохвост специально на свидание тогда позвал. Чуял, что она Ярославу нравится.
Ужин прошёл тихо, по-семейному. Соня по большей части занималась малышами, а они с Барчуком вспоминали школьные годы.
Перед сном был долгий разговор с Сашкой. Затем с детьми, которые вырывали у неё трубку и требовали «тоже поговорить с папой». Потом Сашка сумела всё же отвоевать телефон и где-то закрылась с ним.
– Как вы там?
– Хорошо, нас встретили, привезли в твою квартиру, вот обживаем, – Ярослав представил её, в домашних шортиках и майке на узких бретельках, с рассыпавшимися по плечам волосами, и щёки раскраснелись после возни с детьми. – А ты?
– Я у Барчука, представляешь? Оказался нормальным парнем. А я ему нос разбил…
– Или он тебе? – усмехнулась Сашка. – Я тогда жуть как испугалась. А потом ещё в полиции сидели…
После разговора с ней стало тепло. Только хотелось почувствовать её рядом, прикоснуться, сжать в объятиях. Но до этого ещё было далеко…
Николай Гаврилович нашёл в гостиничном номере много следов. И один из них совпадал со следами на столбике ограды.
– Мужчина, тридцать – тридцать пять, – вынес свой вердикт эксперт.
И это решило дело.
Как коллеги Барчука нашли Севу и добыли материал для сравнения, Логинову не рассказывали. И он фантазировал сам. Благо от недостатка фантазии никогда не страдал.
А когда Николай Гаврилович подтвердил идентичность, Севу арестовали.
Вот тут, казалось бы, всё должно и кончиться. Но только Ярослава никак не оставляли покое.
Теперь он проходил свидетелем по делу и был вынужден ждать суда в Анапе. Сашку Барчуку удалось отстоять перед начальством, и её имя в деле не значилось.
Зато журналисты, которые обвиняли Логинова во всех смертных грехах, теперь начали петь ему дифирамбы. Возле его дома продолжали дежурить, его просили об интервью, предлагали выступить в ток-шоу, рассказать о полицейском произволе и о том, как себя чувствует невиновный человек, на которого пытались повесить убийство жены.
Как будто и не сами пытались.
На этой волне издатель выпустил новую книгу много раньше срока. И весь немаленький тираж разошёлся за два месяца.
Сева почти сразу признался, но юлил до последнего, надеясь выторговать себе меньший срок. Он не хотел, он не думал. Всё вышло случайно. И Логинов сам виноват, спровоцировал его, отнял любимую женщину. И вообще, Сева находился в состоянии аффекта и ничего не помнит. А Кристина погибла по неосторожности, ведь он вовсе не хотел, чтобы эта чудесная женщина умерла.
И всё же Севу обвинили в убийстве Кристины Логиновой и покушении на убийство Ярослава Логинова. Из тюрьмы он теперь выйдет нескоро. Да и потом Ярослав проследит, чтобы этот мерзавец не приближался к его семье.
И вот долгих семь месяцев спустя всё наконец осталось позади.
И Логинов купил билет на самолёт.
67
Дождь шёл уже второй день.
Пожалуй, зима в Париже была похожа на анапскую – ветер и дождь.
Я закрыла зонтик и заскочила в магазинчик рядом с домом. Стоило воспользоваться тем, что сегодня удалось освободиться пораньше, и приготовить ужин. Всё же пицца, круассаны и быстрая доставка еды – это совсем не полезно для двух растущих организмов. Мама все уши мне прожужжала, что я не забочусь о здоровье детей.
Вот в кои-то веки решила позаботиться и приготовить ужин самостоятельно.
Мама бы мной гордилась.
В нашей просторной и уютной квартире с тремя спальнями было тихо. Дети ещё не вернулись.
Нам очень повезло попасть в русскоязычную школу, где к тому же работала продлёнка. И пусть я не всегда успевала их забирать. Но они заботились друг о друге, освоили общественный транспорт и микроволновку для разогрева полуфабрикатов.
В общем, может, я и не была идеальной матерью, но мы с детьми были счастливы.
Почти.
Нам не хватало только Ярослава.
Поначалу я думала, что он приедет через пару недель. Потом – через пару месяцев. Но прошло уже семь, а Логинова всё ещё не было рядом.
Не то что бы мне было тяжело справляться с детьми.
Алина практически не доставляла проблем. Правда, поначалу она много плакала. По ночам.
И когда думала, что я не слышу. Почему-то Тёмки она не стеснялась.
Только меня.
Но однажды утром, собираясь будить детей в школу, я не обнаружила Алины в её спальне. И успела испугаться, прежде чем открыла дверь в Тёмкину комнату.
Дети спали в одной кровати, прижавшись друг к другу лбами. Больше я не слышала, как Алина плачет. Тёмка прогонял её ночные страхи.
Они вообще стали очень близки. У них появились свои детские секреты, свой тайный язык.
На третий месяц жизни в Париже меня вызвали к директору школы, потому что Тёма подрался с мальчиком, посмевшим сказать, что Алина не его сестра, раз у них разные фамилии.
Я гордилась сыном.
Но разъяснительную беседу всё же провела. С ними обоими. И больше с работы меня не срывали.
Натёрла курицу солью и перцем и положила мариноваться. Теперь почистить овощи и включить духовку, пусть пока разогревается.
Звонок в дверь застал меня за разделыванием брокколи. Я вытерла руки и отправилась открывать.
– Мама! Саша! Ура! Папа приехал! – меня оглушили звонкие голоса детей, первым навалился Тёмка, следом за ним Алина и Герда, которая тёрлась об меня мокрым боком.
За всей этой кричащей и подгавкивающей компанией стоял Логинов и улыбался. У меня выпало из рук полотенце, а из глаз хлынули слёзы.
– Тише, тише, любимая, не плачь, – он обнял меня, а я вдыхала родной запах и продолжала реветь, хоть он и пообещал: – Теперь я всегда буду рядом.
– Как тебе их отдали? – поинтересовалась я, когда дети убежали мыть руки, лапы и показывать Герде квартиру.
– Они так громко кричали «папа приехал!», что меня просто умоляли поскорее их забрать, – усмехнулся Логинов и добавил: – Ну как вы тут?
– Очень скучали, – я потёрлась носом о его шею, понимая, что больше всего мне не хватало именно этого ощущения тепла от его объятий, а ещё запаха. Потому что логиновская футболка, которую я прихватила с собой, чтобы спать в ней, уже после пары стирок перестала пахнуть Ярославом. И это меня очень расстраивало.