Любимая мартышка дома Тан
Шрифт:
Был и настоящий массаж. И слова, совершенно неожиданно прозвучавшие во время этой лечебной процедуры.
– Мальчишка задумал очень опасное дело, всё пытаюсь его отговорить, – сказала она в ответ на моё замечание о напряжённых мышцах шеи. – Ну, если очень коротко, он задумал собрать всех своих многочисленных врагов в одну… скажем так, кучу… и послать их… – тут она покосилась на меня, – ну, в очень опасное место, где они все должны будут потерпеть неудачу и опозориться, а то и вообще сгинуть. Штука в том, что враги не так глупы, как мальчишке кажется, они будут сопротивляться его идее, и возможны неприятности. Вот спорю с ним, уже надоело.
Мои пальцы не остановились ни на мгновение, хотя ценнее этих слов я не слышал ничего вот уже которую неделю.
Мальчишкой, как я уже знал, Ян называла своего брата.
Который был премьер-министром империи Ян Гочжуном
И теперь у меня буквально в руках оказалась, наконец, разгадка авантюры с Западным походом.
Может быть, в случае удачи этот поход и отодвинул бы границы империи далеко на запад – и повысил бы её доходы от обложения наших караванов на Великом Пути.
Но, оказывается, главный организатор этой авантюры хотел чего-то совсем иного. Вовсе не военной удачи. А наоборот.
Вытащить своего главного врага из находящихся под его командой трёх военных округов. И отправить его далеко на запад.
Оставить у него в тылу второго великого полководца империи – ненавидящего Ань Лушаня генерала Гэшу Ханя. И дать Гэшу возможность не пропускать караваны с припасами, и этим поставить Ань Лушаня на грань катастрофы.
И, по сути, уничтожить свою же, имперскую армию – и репутацию неустрашимого Аня. И не только его. Потому что Ян упомянула «всех многочисленных врагов».
Как бы посмотреть на списки генералов и военных чиновников будущей армии, составляемых канцелярией самого премьера. Которым предназначались позор или смерть.
Даже в худшем для Ян Гочжуна случае, если поход окажется успешным, он всё равно продлится несколько лет, и ровно столько же лет славного полководца и прочих недругов премьера не будет в столице. И это тоже поможет премьеру решить многие проблемы.
Только этот любитель риска и бешеных скачек на злобных конях мог придумать такое. Новая военная авантюра после кровавого позора войны с Наньчжао, после поражения при Таласе, после поражения самого Ань Лушаня в очередной войне с киданями? Новые десятки тысяч погибших?
Я вздохнул и костяшками согнутых пальцев прошёлся по двум мягким, скользким от мёда ложбинкам вдоль позвоночника Ян.
ГЛАВА 13
А ЧТО ТАМ – ДАЛЬШЕ, ЧЕМ ЗАПАД?!
Сангак волновался, как актёр перед выходом на сцену. В отличие от Юкука, который не волновался никогда. Я же в те дни, помнится, все ещё пребывал в эйфории от того, как красиво выстраиваются комбинации на доске для игры в го, доске размером с целый мир: вот подвластная Светлому императору громадная империя и сорок с лишним миллионов её жителей. Вот ещё одна громадная империя, подвластная халифу, раскинувшаяся от Согда до закатных стран. Вот Великая Степь. Вот полководцы. Премьеры. Придворные дамы. Шпионы. И моя рука движет их по доске. Вот я делаю несколько первых очевидных ходов – и вижу такие же очевидные ходы в ответ. Игра продолжается! Всё идёт отлично!
Все мы трое, сидевшие под вечер в комнате-душегубке, уже знали, что в данный момент Меванча беззвучно пробирается по балкам над потолком, как летучая мышь, чтобы занять место практически над нашими головами. Сигнал о том, что танцовщица, находившаяся
– вспомнил я маленький стишок, на примере которого терпеливый Ван обучал меня местным правилам стихосложения.
Наш юный шпион потом очень живо описал виденное: вдруг ему показалось, что танцовщице взбрело в голову повеситься – в её комнате не было света, но даже в сумраке можно было рассмотреть, как её ноги в длинных тёмных шароварах в какой-то момент повисли в воздухе. Но они тут же аккуратно поднялись вверх и исчезли. Шпион – малолетка долго не мог прийти в себя от изумления.
Реплики у всех нас, троих, были хорошо отрепетированы. Мы начали, давая Меванче время устроиться на балке, со скучного разговора о товарах и ценах. Затем я строго вопросил у Юкука, что нового он узнал про подготовку к Западному походу.
– «Дядюшки из Янчжоу» докладывают, что доверенные лица в канцелярии премьера уже закончили составление списка врагов Ян Гочжуна, которых надо записать в эту армию на как можно более почётные должности, – необычайно отчётливо выговорил тот, напрягая сиплую глотку.
– Ну, мы об этом братцу Аню, пожалуй, не напишем, – отвечал я. – Сначала я хочу получить список. Юкук, все твои усилия должны быть сосредоточены в этом направлении.
– Премьер хочет, чтобы все его враги объединились в одной армии? А если эта армия вернётся с победой? – сыграл своё вступление Сангак.
– В том-то и дело, что такую армию премьер постарается подвести под верную гибель, – вздохнул я. – И об этом рано или поздно мне надо бы написать тому же Ань Лушаню. Вот только эта светлоглазая лиса мне не поверит, так что писать, пожалуй, бесполезно. Он ведь хорошо знает, что нам там, у стен Самарканда, его армия никоим образом не нужна. Так что если я опять скажу ему, чтобы он не соглашался на эту авантюру и искал способы отказаться от назначения, то веры мне будет мало. А пока что… пока что, Юкук, придётся мне попросить брата связаться с двором халифа. Я всё же хочу попытаться договориться с Ань Лушанем о том, чтобы армия его при переходе границы Согда целиком перешла к ним на службу. Но эта переписка займёт время. И немалое. А может, они ответят, что полководца-то они приютят, но придётся сначала его армию постепенно разорвать на части и разбить их поодиночке, – я не могу командовать халифатом, могу только убеждать. И об этом братцу Аню писать тоже рано.
Пусть думает, что дела его не так плохи, как на самом деле. А напишу я, наверное, следующее…
И далее я вкратце изложил письмо, которое уже к тому моменту было написано и подвергнуто цензуре господина Чжоу, и передано, как я и ожидал, в его же руки для отправки.
Но вообще-то особых добавок и поправок в это письмо, к моему удивлению, Чжоу вносить не стал.
Об этой и других странностях в поведении Чжоу я задумался всерьёз гораздо позже. А в тот момент я лишь думал о спектакле для «ведьмы Чжао».