Любимая

Блейк София

Наверное, это интересное чувство, быть гражданином такой вот страны величиной в почтовую марку. Ее знаешь, как собственный двор, обнесенный забором, и любишь, наверное, так же. Но и родной дворик способен навеять скуку, если крутиться в нем безвылазно, поэтому израильтяне занимают одно из первых мест в мире по числу путешествующих за границу. А кто бы усидел на месте, если в его стране нет ни одного дома, из которого не были бы видны другие дома? Мы, жители России, бескрайность просторов которой трудно

поддается воображению, по-моему, мало ценим эту милость создателя. Впрочем, я отвлеклась.

Прошло не более четверти часа, за которые я успела съесть мороженое и выпить крепкий кофе, как Саня в запыленном джипе остановился напротив входа в аэропорт. Я запрыгнула в машину и с удивлением увидела, что на заднем сидении сидит миловидная блондинка с пяти-шестилетним ребенком.

— Это Аня, — сказал владелец «Рандеву», — Алена, познакомьтесь.

Мы поприветствовали друг друга. Женщина казалась ровесницей Сани, и светловолосый мальчик был совсем не похож на него.

— Я решил, коли уж ехать сюда, так почему бы семью не прихватить, — объяснил Саня. — Пусть отдохнут на Красном море.

— Здесь хорошо, — кивнула я, — и номер в «Принцессе» пустует.

— Не-е, — сказал Саня. — Шеф вернется туда, зачем нам эти встречи? Да, Аленка?

— Конечно, — сказала женщина, — мы заказали другую гостиницу.

Прошло еще около получаса, Алена с мальчиком и багажом остались в Эйлате, а мы с Саней выехали на трассу, по которой недавно я уже каталась вместе со своим случайным любовником.

— Вот здесь «бумер» повернул, — сказала я через некоторое время, узнав перекресток.

Саня съехал на второстепенную дорогу и вскоре остановился у нескольких времянок, где шла подготовка к какому–то строительству. Пустой «БМВ» с германским номером и еще несколько машин стояли на не асфальтированной парковке под палящими солнечными лучами. Несколько рабочих суетились вокруг неглубокого котлована.

Саня заговорил с ними на иврите, потом повернулся ко мне. Лицо его выражало удивление.

— Ничего не понимаю, — сказал он. — Строители говорят, что не знают, кто приехал на этой машине. К ним он не имеет отношения.

— И куда, в таком случае, делся Максим?

— В пустыню уходит грунтовая дорога, — сказал Саня. — Туда можно проехать только на джипе или на верблюде. Вроде бы, работяги видели джип.

— Что будем делать?

— Надо проверить, — сказал Саня. — У меня тоже ведь джип. Только не нравится мне все это. Боюсь, в глубине пустыни нас ждут какие–то непонятки. Я вижу лишь один смысл прятать человека в таком месте: там не слышны выстрелы, и легко избавиться от тела.

— Звони в полицию, — предложила я.

— И что я им скажу? — спросил Саня. — Брюхо в порошок меня сотрет, если я прикую внимание ментов к нашим разборкам.

— Почему

ты тогда приехал один, в смысле, без поддержки бригады?

— По тем же соображениям, — ответил Саня. — Мы переходим на легальные рельсы, и нам совсем ни к чему шумиха вокруг нас. Правда, если дело плохо, это не послужит оправданием.

— Вот-вот, — сказала я. — Выбирай меньшее зло, подтягивай своих.

— Нет, рано делать выводы, — сказал Саня. — Вдруг, это порожняк? Давай прокатимся еще немного.

Мы снова сели в Санин кондиционированный джип, и он стал на малой скорости подниматься в гору. Грунтовая дорога здесь едва просматривалась, на всем пути нам не встретилось ни одной встречной машины.

— Вот еду я с тобой, — сказала я задумчиво, — и не понимаю, зачем это мне нужно. Такое чувство, будто сама себе на одно место приключения ищу.

— Ты знаешь, — сказал Саня, — возразить тебе нечего. Разве только то, что ты знаешь этого Максима в лицо, а я нет.

— Подумай, Саня, ведь неспроста он забрался в такое место. У меня какое–то нехорошее предчувствие.

— Ну, есть одно логичное объяснение, — сказал Саня. — Здесь пустыня простирается до самой границы с Египтом, а потом и дальше, до Суэцкого канала, отделяющего Африку от Азии. Места совершенно безлюдные, если не считать кочующих племен бедуинов, которые испокон веков населяют эти края, пасут своих верблюдов и перевозят товары. Пару лет назад они перешли на совершенно новый и выгодный груз, потому что традиционные наркота и оружие все больше напрягают израильские силы безопасности. Бедуины переправляют из Египта в Израиль твоих коллег.

— Да ты что? — настала моя очередь раскрыть рот.

— Ничего удивительного, — сказал Саня, закладывая руль в крутой поворот. Мы ехали по узкой горной дороге, которая неуклонно поднималась вверх от долины, где проходило ровное шоссе на Эйлат. — Израильская виза стоит больших денег, и ставят ее далеко не всем, а посетить Египет для молодой российской гражданки — это дело пары дней и трехсот долларов. Так что твой Максим, возможно, пробивает канал переправки девчонок через кордон, и мы как раз выцепим его на стрелке с кочевниками.

— Вот уж не думала, что это может быть так романтично, — я вообразила себе торговый караван с девушками в паранджах, плавно колышущихся на верблюжьих спинах. — И пограничники их пропускают?

— На проверках девчонок прячут среди своих женщин, — ответил Саня. — А попытки рассмотреть лица жен считаются тягчайшим оскорблением. Властям лишние конфликты ни к чему. Правда, и романтики во всем этом, что кот наплакал: проституток молодые бедуины пользуют, мама — не горюй, и все забесплатно. Те из девок, что попадали к нам, вспоминают об экзотической экскурсии без всякой ностальгии.