Любимые забавы папы Карло
Шрифт:
– Одно радует! Не только я кандидат в психушку! Похоже, тебя там тоже ждут не дождутся.
Около часа дня я набрала номер Олега и заныла в трубку:
– Ты что делаешь?
– Уместный вопрос, – сердито ответил муж, – учитывая время и то, что ты трезвонишь в мой рабочий кабинет, могу с радостью сообщить: жарю шашлык и откупориваю бутылку с пивом.
– Ну не злись!
– И не думал. Ты спросила, я ответил.
– Просто время подбирается к обеду, вот я и подумала, может, съедим где-нибудь салатик вместе?
Олег хмыкнул:
– Ладно,
Маленькая победа вдохновила меня, и, когда Куприн с самым мрачным видом вышел из подъезда, я ринулась к нему с воплем:
– Милый, я очень соскучилась!
Олег нахмурился еще больше.
– Учитывая тот факт, что всю ночь ты стаскивала с меня одеяло, твое замечание звучит удивительно. Интересно, тот, кто первым назвал женщину слабым полом, пробовал когда-нибудь отнять у своей спящей жены плед? Наверное, нет, иначе мысль о слабости дам никогда бы не пришла в его голову.
Муж явно пребывал не в духе. Нужно привалить его к забору и методично объяснить, что при виде супруги не следует моментально принимать вид кузнечика, понимающего, что его сейчас сожрет жирная жаба. И вообще, добрая улыбка красит лицо мужчины, а вопрос: «Милая, как ты себя чувствуешь?» – укрепляет семейные отношения. Ладно, те, кто не желает осведомиться о здоровье жены, могут обойтись другими фразами, типа: «Ты прекрасно выглядишь» или «Это платье великолепно подходит к твоим волосам и замечательно оттеняет глаза, красивей которых нет на свете». Если последний комплимент кажется вам слишком длинным, то есть вариант короче и проще, но он, несмотря на это, срабатывает стопроцентно. Восклицание: «Как ты похудела!» – превратит любую, самую злобную гарпию в белую и пушистую мышку.
Но сейчас Олегу не стоит объяснять его ошибки и указывать на недопустимость поведения. Мне надо вытрясти из супруга кое-какую информацию. Поэтому пока пропущу мимо ушей отвратительное заявление про плед. Тем более что оно лживо. Сегодня в пять утра я проснулась от холода и обнаружила около себя Куприна, старательно замотанного в общее одеяло.
– Вон там, смотри, – ткнула я пальцем в стеклянный павильончик, – очень уютное местечко. Один раз заглядывала туда, мне понравилось, очень чисто, пошли, пошли…
Схватив Куприна за руку, я буквально дотащила его до небольшого кафе. В маленьком зале оказалось очень уютно. Пять круглых столиков, застеленных бело-красными скатертями, плетеные стулья, вазочки с бумажными салфетками, приятная прохлада от работающего кондиционера и пьянящий запах свежемолотого кофе.
Обозрев интерьер, я обрадовалась донельзя. Кафе осталось таким же уютным, как и год тому назад, когда меня впервые занесло сюда. Помнится, тут давали очень вкусный яблочный пирог и замечательный капуччино.
– Куда хочешь сесть? – повернулась я к мужу. – У окошка или ближе к стене?
– Очень рад, что разрешила мне поучаствовать в выборе места, – ехидно заявил Куприн, – спасибо, что не пихнула за столик и не заказала для любимого супруга тошнотворно сладкое пирожное!
– Ты рассердился?
– Нет.
– Тогда в чем дело?
– Мне тут не нравится.
– Почему? Смотри, как мило. Чисто, уютно, тихий уголок, никакого народа.
– Мне тут не нра-вит-ся! – угрожающе повторил Олег. – А еще мне не нравится, когда ты постоянно принимаешь решения, всегда, по любому поводу настаиваешь на своем, споришь до хрипоты и сучишь ногами. Любое мое предложение встречается в штыки, ты совершенно неспособна на компромисс! Ей-богу, не понимаю, чего ты хочешь от меня?
– На данном этапе я просто предложила вместе пообедать, – спокойно ответила я.
– Но я всегда должен идти туда, куда хочешь ты, – надулся Олег, – мне никогда не дают высказать собственное мнение и…
Я мгновенно перестала слушать мужа. На заре семейной жизни я, никогда не жившая в полной семье, не имевшая одновременно и папу, и маму, не знала, каким же бывает быт, ну как ведут себя дома супруги? Воображение рисовало всякие идиллические картины. Вот утром распахивается дверь спальни, и Олег входит в комнату с подносом, на котором стоит чашечка свежесваренного кофе и тарелка с обожаемыми мною бутербродами. Согласна, я, наверное, люблю странную, на взгляд Куприна, еду: кусочек черного хлеба, на который уложены ломтики тонко нарезанного огурца. Может, кому-то подобное яство и не по вкусу, но я просто обожаю его.
Еще мне казалось, что муж будет заботиться о жене, начнет работать с утроенной скоростью, чтобы нарыть побольше денег, ходить со мной в кино, театр, на прогулки, в конце концов. И мне больше не придется таскать самостоятельно с рынка торбы, набитые картошкой, и бегать с помойным ведром к мусорнику. Это, так сказать, бытовая сторона вопроса.
Еще я наивно надеялась на поддержку супруга во время всяческих неприятностей, эгоистично собиралась опереться на него, спрятаться от бурь и бед в тихой гавани. И вообще, ну откуда пошло выражение «быть замужем»? Ну вдумайтесь! Быть замужем, это быть за мужем, то есть сидеть за широкой мужниной спиной, изредка высовывая нос наружу и тут же пряча его назад. Кроме того, хотелось слышать комплименты, похвалы…
Глава 20
Действительность оказалась иной. Один раз, впрочем, Олег решил угостить меня завтраком. Вместо любимого кофе он наплескал мне в кружку очень сладкий чай и дал бутерброд с отвратительно жирной ветчиной, украшенной долькой чеснока. Наивная госпожа Тараканова, малоопытная супруга, отодвинула угощенье и вежливо сказала:
– Милый, я не люблю утром чай, ветчину не ем вообще, а уж в сочетании с чесноком в особенности, мне же сейчас на работу идти. Лучше…
Не дав мне закончить фразу, Олег вскочил, вылил содержимое кружки в раковину, вышвырнул сандвич в форточку и проревел:
– Вот и заботься о тебе! Своими замечаниями ты любую охоту отобьешь!
Я заморгала. Сам Олег не упустит случая указывать мне на ошибки. Не далее как вчера он сурово заявил, глядя в тарелку с ухой, которую я готовила в течение нескольких часов:
– Имей в виду, я не ем такое!
Ну и что? Разве я стала делать ему какие-нибудь замечания? Нет. Попросту принялась варить другое первое. Отчего бы моему мужу не намотать сообщение жены на ус, или он полагает, что штамп в паспорте обязывает одного супруга полностью перенять привычки второго? Причем приспосабливаться, как обычно, должна женщина?