Любители мудрости. Что должен знать современный человек об истории философской мысли
Шрифт:
Не случайно же говорят: «Предупрежден – значит, вооружен».
Экзистенциализм. Наедине с самим собой
Идейным наследником неклассических философских учений XIX в. (а вернее, философии жизни) стал экзистенциализм – широко распространенное и популярное направление современной философии. Его родоначальником, а вернее, отдаленным предшественником считается живший в XIX в. датский философ Сёрен Кьеркегор.
В ряду его основных мыслей было утверждение о том, что существование всегда индивидуально, есть только частное, конкретное, единичное, тогда как все общее – это вымысел ума и реально не существует. Что такое, например, человек вообще? Как он выглядит, где живет и что собой представляет? «Человек» есть всего лишь понятие, название, термин, которым мы обозначаем некие общие черты, присущие всем людям. Но является ли этот «человек» реальностью? Понятно, что он не существует. А что же тогда реально? Только каждый отдельный человек, в котором воплощено, реализовано, наглядно или ощутимо представлено
Реальностью является индивидуальное существование, или экзистенция (от лат. existentia – существование), а философия, предметом которой всегда было и есть существующее, может быть поэтому только экзистенциальной (т. е. посвященной единичному, индивидуальному существованию). Все же общее: «человечество», «общество», «история» – это фантомы или фантастическая среда, так как подлинная действительность сосредоточена в отдельных людях, каждый из которых в силу своей единичности уникален и неповторим и потому является высшей ценностью и настоящим предметом философского внимания. Да и не будет ли преступлением перед самим собой единственную и бесценную жизнь растворить в некоем нереальном обществе, посвятить ее безличной истории или абстрактному человечеству? Косяк сельдей в море, говорит Кьеркегор, зрелище, несомненно, впечатляющее, однако каждая сельдь в нем ровным счетом ничего не значит.
Но если признать, что экзистенция (индивидуальное существование) должна быть предметом изучения, то немедленно возникает вопрос: каким образом сделать ее этим предметом? Главным ее свойством является необъективируемость, то есть невозможность превратить ее в объект рассмотрения, что возможно с любым абсолютно предметом, но только не с экзистенцией. Нельзя же собственную жизнь (а она и является экзистенцией) сделать объектом наблюдения, то есть посмотреть на нее извне, со стороны. Наша жизнь всегда с нами и неотделима от нас, поэтому постижение ее представляет собой большую трудность. Экзистенция не поддается рациональному, или научному, познанию, рассматривающему только объекты. Значит, единственный способ постичь индивидуальное существование заключается в том, чтобы его пережить и описать так, как оно открывается в непосредственном переживании внутреннему чувству. Любая вещь лучше всего понимается через свою противоположность. Например, мы знаем, что такое день, только благодаря наличию его противоположности – ночи. Если, допустим, существовал бы только день, а ночи не было бы вовсе, то могли бы мы знать, что такое день? Коль скоро все познается через противоположное, то и существование, или жизнь, стало быть, наиболее полно может раскрыться перед лицом смерти. Именно через нее мы можем уловить экзистенцию, увидеть ее, получить о ней некое представление. Поэтому тема смерти является одной из основных в экзистенциализме.
Почему человек задумывается о смысле жизни? Потому что есть смерть. Если бы ее не было, вопрос о смысле жизни не мог бы возникнуть. В чем он заключается? Зачем жить, если я все равно умру; и если мне суждено умереть, то что я должен сделать в отпущенное мне время, чтобы моя жизнь что-то из себя представляла, была чем-то, жизнью, а не пустотой или живой смертью? Что делать – вот суть всякого вопроса о смысле жизни. Но смертно ведь вообще все, отчего же только человек задается подобной проблемой? Потому что, и это главное, он знает о собственной смерти. Если бы не знал, то не ставил бы перед собой такого вопроса, как и в случае, если бы был бессмертен. Животные тоже смертны, но не знают о смерти и потому безмятежны, боги знают о смерти, но бессмертны и потому блаженны. Между царством природы и миром богов находится человек – самое трагическое и несчастное существо, которому достался наиболее незавидный удел: и быть смертным, и знать об этом. Неудивительно, что он непроизвольно и бессознательно пытается убежать от смерти. В чем это выражается? В его повседневной жизни. Посмотрите, как активно, полноценно, даже упоенно он живет: ставит перед собой цели, к чему-то стремится, чего-то избегает, радуется, печалится, негодует, надеется и постоянно что-то делает, борется и напрягается. Зачем все это, если в конце – смерть? К чему эти тысячи усилий? Человек живет так, будто бы смерти вовсе не будет, а если будет, то не с ним, а если и с ним, то нескоро и настолько неизвестно когда, что, может быть, и вообще не будет. В своей жизненной активности мы не только убегаем от смерти, но и боремся с ней, отрицаем ее каждым полноценным и жизнеутверждающим днем своего существования.
В самой основе человеческой жизни заключен парадокс: будучи неизбежно смертным и зная об этом, человек каждым мгновением своей жизни отрицает смерть. Получается, что он стремится сделать невозможное, совершить нереальное, осуществить неосуществимое. Эту трагическую и парадоксальную человеческую сущность очень хорошо уловили и выразили в мифических символах древние греки. Вспомним Сизифа, который был осужден богами вкатывать на гору тяжелый камень. Как только он достигает с неимоверными усилиями вершины горы, камень срывается и с грохотом падает вниз, а несчастный Сизиф спускается к подножию, чтобы вновь катить его, и так продолжается вечно. А дочери царя Даная должны были в подземном царстве Аида бесконечно наполнять водой с помощью ковшиков бездонный сосуд. Наказание же мифического героя Тантала заключалось в том, что он стоял по пояс в воде, томимый жаждой и голодом. Над ним висели на ветках деревьев прекрасные плоды. Как только он поднимал голову, чтобы вкусить их, ветви убегали вверх. Как только он опускал ее, чтобы напиться, вода уходила вниз, в результате чего он не мог сделать ни того, ни другого.
Но откуда у нас знание о смерти? Оттуда же, что и все остальные знания, – из разумной нашей организации. Разум, а вернее, сознание, или духовная жизнь, – главная отличительная черта человека, в силу которой у него есть то, чем не располагает ни одно другое существо на земле, – свобода выбора между добром и злом. Человек знает, что хорошо и что плохо, а значит, перед его мысленным взором и душой всегда две возможности: я могу поступить дурно, но также могу совершить добродетель. Тигр, например, ничего не знает о добре и зле. Если к нему в клетку бросить цыпленка, он не может выбирать между убийством или дарованием жизни этому беззащитному существу, он ничего не знает и не может знать о хорошем и дурном, о двух принципиальных возможностях своего поведения, и именно поэтому у него нет выбора между ними. Он обречен сделать только одно – в силу своего инстинкта хищника броситься на цыпленка и сожрать его. Виноват ли он в этом случае в содеянном, несет ли за него ответственность? Не виноват и не ответствен, потому что, будучи лишенным всякого выбора, является несвободным существом. И совершенно иначе с человеком: зная о добре и зле и всегда имея возможность выбрать, он свободен в этом выборе, и поэтому если выбирает зло, то виноват в этом и несет полную ответственность. Таким образом, настоящая вина всегда свободна; где нет свободы, там нет и вины. Поэтому человек, как свободное существо, ответствен за все совершаемое им, а также за все, творящееся вокруг, потому что живет в происходящем, осознает его, а значит, в любом случае является его участником.
Чувство вины и ощущение ответственности, равно как и страх перед смертью, – слишком тяжелое бремя. Порываясь избавиться от него, человек пытается растворить себя в обществе, утешаясь тем, что все когда-либо умирают, совершают маленькие или большие проступки и имеют за душой грехи, что обстоятельства порой сильнее его, а значит, он не виноват в одном, не отвечает за другое и так далее. Однако жизнь в обществе – это иллюзорное, неподлинное, призрачное существование, потому что раствориться в массе людей невозможно. Свою индивидуальную жизнь, или экзистенцию, никуда не денешь, не спрячешь, не передашь другому. Она всегда и везде с тобой, и она – только твоя. Никто не проживет твою жизнь за тебя, никто не сможет умереть вместо тебя. Ты один на один со своей жизнью, и помощи ждать неоткуда. В этом смысле каждый из нас безысходно одинок. Не лучше ли не убегать от себя, пытаясь не замечать трагических черт нашего существования, а открыто посмотреть в лицо собственной экзистенции и прожить свою жизнь так, чтобы быть оправданным ввиду ее быстротечности и неизбежности конца? Наиболее значительными представителями экзистенциализма являются французские философы Альбер Камю и Жан Поль Сартр, а также немецкие философы Мартин Хайдеггер и Карл Ясперс.
Позитивизм. Ненужность философии
Неклассические учения создали не только представители философии жизни. В XIX в. появились и другие течения, критиковавшие классические философские теории.
Родоначальником одного из них был французский философ XIX в. Огюст Конт, который предлагал сравнить результаты деятельности частных наук с итогами философских поисков. Первые за свою историю продвинулись значительно вперед, увеличив человеческую силу и оказав огромное содействие прогрессу. Они с успехом справлялись со своими задачами и позволили людям проникнуть во многие тайны природы: достаточно сравнить уровень знаний тех, кто жил пять тысяч лет назад, с нашим, чтобы увидеть, насколько не напрасно существуют частные науки. С философией дело обстоит как раз наоборот: ставя перед собой глобальные цели, она не смогла их реализовать. Что мы знаем сейчас в философском смысле, чего не знали бы наши далекие предки? Ровным счетом ничего! Так же, как и они, мы не ведаем, откуда взялся мир и что он по большому счету собой представляет. Нам сейчас, как и тысячу лет назад, неизвестно, как он устроен и по каким законам существует. Мы ничего не можем сказать о будущем и до сих пор не знаем, в чем смысл жизни. Получается, что частные науки (их также можно назвать эмпирическими, потому что они экспериментально исследуют какую-либо область мира, или естественными) ставили перед собой вопросы, на которые вполне могли дать некие утвердительные или положительные (позитивные) ответы. Философия же ставила перед собой такие вопросы, на которые не могла ответить, а вернее, эти ответы были всегда неопределенными (то ли так, то ли не так), то есть неутвердительными. Ее результаты поэтому вполне можно оценить как отрицательные (негативные). Вследствие сказанного возникает вопрос: нужна ли вообще философия? Не лучше ли отбросить ее как бесполезное занятие и оставить только эмпирические, положительные, или позитивные, науки?
Такое воззрение получило название позитивизм – сосредоточение на частных науках, дающих позитивные результаты. Но что же делать с философией? От нее следует отказаться как от метафизики, то есть области знания, глобально объясняющей окружающий мир, но в то же время ее можно превратить в одну из эмпирических наук, которая будет не искать конечные причины мироздания, а заниматься разработкой методов для частных наук. Философия должна перестать быть грандиозной попыткой постижения Бытия и стать исследованием не мира, а научного знания, то есть отвечать на вопросы о том, как построена любая конкретная наука, чем она занимается, какими способами осуществляет свои цели, как эти способы улучшить или усовершенствовать, чтобы добиться больших результатов. В позитивистском понимании философия должна стать методологией – совокупностью научных методов познания, исследования их, учения о самих методах науки, служить обобщающей сводкой результатов, добытых эмпирическими науками, связывать полученные ими знания. Если частные науки видят каждая только свой предмет, ограничены разделением труда, то философия должна исследовать отношения между ними, изучать их взаимосвязи. Вспомним, что в Средние века она была служанкой богословия, теперь же ее превращают в прислужницу наук, то есть она опять перестает быть самою собой. Позитивизм провозгласил себя принципиально новой «неметафизической» («позитивной») философией, которая не признает абстрактных (отвлеченных), умозрительных или неких общих положений, но опирается только на конкретные эмпирические утверждения (вполне поддающиеся практической проверке).