Люблю, убью, умру...
Шрифт:
— Здесь? — спросил Саша.
— Да. Очень хорошо. Так таинственно…
Мы вышли из автомобиля. Здесь был небольшой причал — ступени спускались вниз, а там, за последней ступенью, бесстрастно плескались волны.
— Очень таинственно… — как будто недовольно пробурчал Саша. — Того и гляди, свалимся в воду.
— В тебе мало романтизма! — сварливо произнесла я.
— Какой уж тут романтизм! Только, можно сказать, невесту себе нашел, а она будто топиться собралась.
— Так держи меня!
— А я и держу…
Он притянул меня к себе — здесь, в темноте, под плеск
— Какое счастье, что я нашел тебя…
— Нет, это я нашла тебя! Помнишь, как мы встретились? Эх, ты, потомок писателя Калугина…
— Мне тогда показалось, что ты мне снишься, — сказал Саша и засмеялся.
— Нет, это я думала, что сплю… Иначе бы ни за что не позволила себе оказаться у тебя на коленях…
— Господи, только не вздумай жалеть! Это самое лучшее воспоминание в моей жизни.
— Нет, я не жалею… я думаю, все уже было заранее предопределено.
Тихо плескались волны.
— Мы поженимся и поедем в свадебное путешествие. Завтра пойдем в ЗАГС и подадим заявление. Сколько потом ждать — месяца два, три?
— А куда мы поедем? Ведь будет зима…
— Это не проблема. В мире есть места, где нет зимы. Где всегда море и солнце…
— Да, море… — мечтательно сказала я. — Вот, закрой глаза и слушай, как рядом шумят волны… Похоже на прибой?
— Почти… Ты будешь в красивом платье.
— Когда, на свадьбе? Да, я обязательно буду в каком-нибудь особенном платье…
— Банкет можно устроить в нашем клубе.
— Да, гости и подарки…
— …Уже подали заявление? — ахнула Аглая. — И когда?
— В конце января.
Она на мгновение задумалась.
— Это хорошо, что в конце января — как раз к тому времени сессия у наших студентов закончится, и ты будешь свободна.
— Честно говоря, о свободе я не думала — мне же надо заканчивать мою работу. Ангелы в русской литературе Серебряного века…
— Да забудь ты хоть на время про своих ангелов! Такое событие намечается, а ты все о работе… — Аглая была очень взволнована. — Думаю, Викентий не будет особо к тебе придираться.
— Я надеюсь. Кстати, Аглаша, про ангелов — я их сейчас представляю исключительно в виде розовых купидонов со стрелами… — засмеялась я. — Я тебя приглашаю на свадьбу. Тебя и, разумеется, Леонида Ивановича.
— Ой, Лиза… — вдруг спохватилась она. — А твой бывший, он не в курсе?
— Вспомнила! — пожала я плечами. — Я его сто лет не видела. Он, наверное, давным-давно женился. И вообще… не хочу о нем говорить.
— И правильно! — энергично поддержала меня Аглая. — Он мне никогда не нравился. Пять лет девушке голову морочил — можно сказать, ее лучшие годы…
Я засмеялась, но не стала напоминать ей о том, что раньше она была иного мнения о моем бывшем кавалере.
— А платье будет? — спросила она с любопытством.
— Ты спрашиваешь о том, будет ли у меня свадебное платье? Да, конечно… Хм, далось всем это свадебное платье! Я, кстати, собираюсь его сама сшить.
— А ты сумеешь?
— Сумею. Понимаешь, я не хочу никаких покупных кринолинов. Придумаю что-нибудь такое, чего никогда и ни у кого не было… — мечтательно произнесла я. — И надену я его только один раз — в день свадьбы. Потом оно будет висеть в шкафу, как музейный экспонат.
— Да… — завороженно произнесла Аглая, и очки у нее опять сползли на кончик носа. Удивительно, как женщины любят обсуждать подобные вещи — несмотря на возраст, образование, социальный статус, они прежде всего интересуются тем, какое будет на невесте платье и в курсе ли «бывший». — А я вот слышала историю… Одна известная актриса, которой до того очень не везло в личной жизни, к очередной свадьбе собственноручно связала себе платье, а потом — распустила его до последней ниточки… Здорово, да? — Она вдруг вспомнила что-то и нахмурилась. — А я у своего, помню, отрезала рукава и перекрасила его в желтый цвет — получился неплохой летний сарафанчик. Леонид Иванович считал, что в наше время нельзя быть столь расточительной и тратить деньги на вещь, которая пригодится только один раз в жизни. Глупо, конечно…
Я просила Аглаю пока не разглашать мою тайну, но она все-таки проболталась — через некоторое время весь институт знал о том, что я выхожу замуж. Коллеги-преподаватели проходили мимо со значительным видом и заводили туманные разговоры — дескать, в наше время женщине очень важно устроить личную жизнь.
Я знала, что Саша готовит мне какой-то подарок к свадьбе, и мне тоже очень хотелось подарить ему что-то. Но поскольку я была человеком, не располагающим особыми средствами, передо мной особенно остро стояла проблема выбора. И вдруг я вспомнила, что, кажется, в моем доме есть нечто, что вполне может послужить свадебным подарком жениху.
В бывшей маминой комнате все оставалось по-прежнему — так, как было при ее жизни. Я заходила туда редко, чтобы только смахнуть пыль и протереть зеркала. Рано или поздно этот порядок придется нарушить, и вполне возможно, здесь когда-нибудь будет детская (в последнее время мысли о пухлых розовых ангелочках чересчур часто посещали меня).
Я зашла в комнату, села прямо на пол перед старинным секретером, который уже вполне сошел бы за антиквариат (мама не любила выбрасывать вещи), и стала один за другим выдвигать ящики. Мне было не грустно — боль утраты осталась в прошлом, но как-то не по себе. Я всегда считала, что мама была достойна лучшего и ее жизнь могла бы быть гораздо счастливее.
За окном свистел по-зимнему холодный ноябрьский ветер. Перед фонарями у дороги качались голые деревья, и поднятые ветви напоминали чьи-то заломленные вверх руки.
Аккуратной стопкой сложенные журналы о рукоделии, выкройки из прозрачной бумаги, увязанные в тонкие рулоны (мама любила шить), фотографии в альбомах, красивые флаконы из-под духов, аромат которых давно истаял в прошлом, сувениры из ракушек и еловых шишек… В общем, секретер был забит всякой ерундой.
Наконец, в самом нижнем ящике, я нашла то, что искала, — маленькую коробочку, обтянутую красным бархатом. Я открыла ее — мягко блеснуло золото и прозрачные камешки — топазы довольно редкого желтого цвета.