Любопытная
Шрифт:
– Мой бедный Линей. Твоя беда в том, что, едва выпив, ты начинаешь воображать, что у тебя есть сердце. Женщина отвечает вожделению как яства – голоду, остальное – выдумки писателей! Видишь ли, прожить жизнь можно двумя способами – в радости от удовлетворения своих потребностей или в мечтах и поисках смысла в воображаемом мире. Перед нами – еще одна дилемма. Если на небесах – небытие, на земле – жизнь. Если же на небесах – жизнь, на земле – небытие. Необходимо выбирать, иначе мы рискуем оказаться в глупом положении воздушного шара на веревке.
– Женщина есть
– Крепитесь, – подытожил Малосен. – Золя возвестил о смерти души, Ришпен – о смерти Бога. Однажды кто-нибудь объявит и о смерти любви. И мы, вслед за Лютером, станем прославлять женщин, музыку и вино!»
– Женщины вызывают дурман в сердце, вино – дурман в голове! Остается музыка!
При этих словах Линей стал мрачен.
Посетители стали расходиться. На принцессу бросали взгляды, угадывавшие переодетую женщину.
– Уйдем отсюда, – попросила она. – Я чувствую ужасные взгляды.
– Эти молодые люди принадлежат к элите общества, – сообщил Небо́, открывая перед ней дверцу фиакра.
– Эти молодые люди? Принадлежат к элите общества?
– В некотором смысле. Талагран – талантливый стихотворец. Сен-Мейн – автор великолепно написанной поэмы о насилии. «Странные ремесла» Линея превосходят сочинения Прива д’Англемона96. Малосен – мастер живых описаний.
– Думаю, я услышала достаточно, чтобы не читать этих книг.
– Стало быть, вы не пожелали бы внимания ни одного из этих мужчин?
– Вы шутите? Эти грубияны глупее женщин. Достойный мужчина обладает широтой понимания и объективностью суждения. Ваши поступки, Небо́, венчает цель, решения же определяют стремления. Они же говорят о том, что им нравится или не нравится, восторгаются либо хулят!
– Ночь теплая – я мог бы отпустить фиакр, и мы вернемся обратно пешком.
– Отчего нет? Я хочу коснуться ступнями ночного бульвара.
Пробило два, они остановились напротив Коллежа Шапталь.
– Забавно оказаться в городе ночью в компании молодого мужчины. Мои слова, должно быть, кажутся вам наивными.
– Как сказал Талагран, любовь порождает особенная женщина.
– Это были единственные умные слова, которые он произнес – остальные речи непостижимы уму. Признаюсь, меня радует, что вы не знакомы ни с одним из этих людей – меня бы это обидело.
– Что вы думаете о Линее?
– Он не столь неприятен, сколь остальные. Но когда мужчина сознается в невоздержанности в любви, неудивительно, что его желает лишь падшая женщина.
– Вам следует наведаться к нему и ближе узнать его чистую душу
– Нет. Я испытала бы боль, поступи он дурно, и хотела бы, чтобы он знал, что такое бесчестье. Не будь вы знатоком извращений, меня не было бы сейчас рядом с вами, но сколь сильно бы я желала быть единственной женщиной, с которой вы выходите из дому в поздний час! Не льстите себе: я эгоистична в дружеских связях и в конце путешествия хотела бы от вас осведомленности и целомудрия – того же, чего и вы от меня.
– Я был бы рад ответить вашим ожиданиям, Поль. Но мы с вами должны дополнять друг друга.
Они спустились
– Вы гордитесь справедливостью своих слов! Похоже, вы дорожите моей невинностью не менее, чем я сама.
– Намного более, Поль!
– Сколько страсти в вашем голосе! Похоже, наше путешествие все же таит в себе опасности. До сих пор вы были терпимы, теперь же становитесь невыносимы! Не думайте, по меньшей мере, что я говорю серьезно… Что если после наших приключений я вернусь домой печальной и разочарованной – ведь неизвестность питает фантазии, а однажды я увижу все, и все окажется уродливым.
– Не более того, уверяю вас.
– Когда же состоится мое следующее разочарование?
Они поравнялись с последним домом по улице Рембрандта.
– Как только пожелаете – вам стоит лишь позвать меня.
– До свидания, Небо́. Здесь я вновь становлюсь принцессой.
II. Латинский квартал
– ВЫ ЧИТАЛИ «Сцены из жизни богемы» Мюрже97? – спросил Небо́ у принцессы. Фиакр проезжал площадь Карузель.
– Мужчиной, чье счастье составляют трактир и гризетка, способна увлечься лишь провинциалка. Мне по душе – странствующая богема! Утомленный художник, пешком исходивший всю Италию и не раз подвергавшийся опасности! Темной ночью он приходит в незнакомый город, на рассвете-в живописную деревню! Элегантная богема Бодлера в особняке Пимодан, с целой библиотекой книг и в кружевных сорочках! Но смешные невежды, заворачивающие свой завтрак в бумагу, лентяи, готовые унизиться ради серебряной монеты, походят на персонажей Поля де Кока98, невзирая на их безудержную молодость. Не скажете ли вы наконец, куда мы направляемся?
– Внезапно очутившись во власти романтического настроения, где бы вы стали искать любовника?
– Куда бы вы сами направились с подобным намерением?
– Вы отправились бы туда, где вас ждут молодые люди с бурлящей кровью и роскошной шевелюрой – их разум развит наукой, сердца же полнятся надеждами. Вы пошли бы туда, куда направляемся мы сейчас – в Латинский квартал99.
– Вы правы! – воскликнула принцесса. – Среди студентов наверняка можно встретить молодых людей привлекательных телом и разумом одновременно. Оставляя без внимания вашу дерзость, я бы желала стать мечтой того, кто грезит о Беатриче, облокотившись о подоконник и читая Мюссе100.
– Вы забываете, что молодые люди – в надежных руках.
– Гризетки вроде мадемуазель Мими101 не годятся мне в соперницы!
– Мадемуазель Мими остались в прошлом – их место заняли проститутки.
– Вы хотите сказать, что и студентам чужда романтика?
– Сыновьям Прюдома102 чужда романтика? Вы несправедливы, принцесса! Им чужда всего только смелость – они страшатся не Бога, но мужей, скверного вина и продолжительных связей, что заставляет их избегать как замужних, так и свободных женщин. Вместе с тем, эти предусмотрительные Улиссы – слишком мечтательны, чтобы удовлетвориться походами в публичные дома. Оставив ухаживания членам Института, а механическое совокупление – солдатам, они изобрели нечто интересное!