Любовь больше, чем правда
Шрифт:
Старик задумчиво надул щеки и подтянул к себе «Благие вести»:
— «Отец Прокопий дает обет молчания и исчезает…» Что за черт?… «Вчера Святой Отец во время традиционной вечерней проповеди сообщил своей пастве, что налагает на себя обет молчания в связи с переполнившейся греховной чашей.
После сообщения он действительно заткнул свой рот и вышел на улицу, на которой собственно его и видел в последний раз наш собственный корреспондент. Ни о маршруте, ни о дальнейших планах передвижения Отца Прокопия ничего не известно.
Пилеменос поморщился:
— Чокнулся святоша. Кто ж мне теперь будет грехи отпускать по дешевке?…
Ход тревожных мыслей старика нарушил пискнувший голодной мышью телефон:
— На связи Мойша Каплан. Соединить?
— Мойша?… Соединяйте…
Голос Каплана явственно и неподкупно дрожал:
— Пилеменос, друг мой, ты знаешь, что вчера случилось?
Старик попытался не поддаваться панике и ответил как можно спокойнее:
— Да, как раз вот читаю газеты.
— Это все мелочи. На самом деле произошло нечто большее. Твой сын отказался от Чикиты.
— Как? — не понял Пилеменос, — Он мне ничего не говорил. Правда, я его не видел вчера. Но может все не так страшно?…
— Страшно, Пилеменос, страшно. Из-за того, что Константин ушел к этой блондинке-вертизадке, Чикита пыталась покончить жизнь самоубийством через расстрел. Слава богу, она была так пьяна, что стреляла в зеркало…
Тут Пилеменос не сдержался и в ярости стукнул чем-то по столу:
— Прости меня, Мойша. Я и не загадывал, что дело зайдет так далеко. Приму самые жесткие…
— Я надеюсь на тебя, Пилеменос…, — со слезами в голосе попрощался Мойша.
— Я все улажу. Счастливо. Привет потерпевшим…
Успокоив Каплана, Пилеменос без сомнений окончательно разволновался и нажал красную кнопку:
— Срочно вызовите Гнудсона.
— Он здесь в приемной… — как всегда спокойной была только секретарь.
«Уволить, что ли, эту тварь бесчувственную» — мелькнула неказистая мысль в голове Пилеменоса, но сказал он по привычке другое:
— Прекрасно, пусть зайдет… Здравствуйте, Гнудсон. Ситуация меняется. Что там у нас есть на эту обезьянью шлюху?
Гнудсон переспросил:
— На Катю Андрееву?
Старик раздраженно подтвердил:
— Да, именно…
Гнудсон продолжил как можно спокойнее:
— Ничего нового. Материалы были собраны и подшиты. Вы ими не интересовались. И я подумал…
— Индюк тоже думал, — свернул голову очередной воображаемой птице Пилеменос, — Где материалы?
Инспектор указал на портфель:
— Всю конфиденциальную информацию я не выпускаю из своих рук.
— Давайте сюда…, — сверкнул искусственным хрусталиком Пилеменос.
Инспектор ввел код и извлек на свет божий толстую папку. Старик тут же выдернул ее из рук Гнудсона. Склонившись над ней, нервно зашелестел документами, фотографиями и выкройками:
— Ага, «Окончила среднюю школу с первой попытки… Сменила более трех десятков рабочих мест… Десять месяцев работала официанткой в подпольном игровом заведении — любимом местечке районных сутенеров и мафиози. Согласно контракту разносила напитки по пояс обнаженной…»
Вот так невестка… И недурно ведь выглядит после этого борделя… И те фотографии хороши, и эти — нынешние… Как там у нее с параметрами?…
— Девяносто-шестьдесят-девяносто…, — сквозь зубы процедил инспектор.
— М-да… Гнудсон, я хочу встретиться с ней…
Полицейский не очень понял:
— Как-как?…
— Как Пилеменос…, — разъяснил ухвативший на лету какую-то мысль старичок, — Она наверняка еще ничего конкретного обо мне не знает. Мой сын любит сюрпризы… Вот и я сделаю сюрприз. Думаю, что не стоит травмировать мальчика всеми этими компрометирующими материалами. Прожженная девица должна отказаться от Костаса сама. По доброй, так сказать, воле. Организуйте-ка нам встречу…
Гнудсон скривился — его все еще мучила изжога от вчерашней китайской пищи:
— Видите ли, господин Пилеменос, я больше не буду работать на вас в виду вновь отрывшихся обстоятельств.
Миллионер снова и тем же сверкнул:
— Каких еще к дьяволу обстоятельств?
Инспектор заблаговременно попятился к выходу:
— Я не могу сказать, но для меня это чрезвычайно важно и даже существенно…
Пилеменос жестом остановил его:
— Черт с тобой. Только не бросай дело посреди шоссе. Давай так: организуешь встречу с Катей, и катись копченой колбаской на все четыре стороны… И кто, интересно, сможет платить тебе так, как платил я?
Гнудсон, приложив руку к левому нагрудному карману, гордо произнес полную отчетливого пафоса речь:
— Не в деньгах счастье. Я истинный государственный служащий. И не хочу больше служить частным интересам. Ни вашим, ни нашим. Я должен помогать всему обществу. И буду честно выполнять свой долг, получая от этого глубокое моральное удовлетворение. А это, поверьте, дороже всех купюр на свете…
Что касается встречи с Катей… Встречу с Катей я вам организую. Но это будет мой последний аккорд в вашем коррумпированном ансамбле…
— Ишь ты, как разошелся, — так и оторопел Пилеменос прямо на рабочем месте.
Инспектор же, не сходя с него, приступил к завершению операции:
— Разрешите, — смело взял он со стола янтарную телефонную трубку. Решительно набрал номер Кати.
Услышав ее беспечное «алло», Гнудсон легко, как на спецтренировке, заговорил неподражаемым женским голосом:
— Катя Андреева?… Вам звонит секретарь господина Пилеменоса. Надеюсь, вы знаете, кто это такой?…
— Если вы имеет в виду миллионера Пилеменоса…, — догадалась умная Катя.