Любовь дракона
Шрифт:
Таким составом, прихватив невинно убиенных мстительным котиком птичек, они и появились на пороге кухни.
Шейсэли Гертруда не обрадовалась, окинула воительницу подозрительным взглядом. Тушки орунов драконица забрала, осмотрела, а потом, освободив одну мойку, наполнила ее крутым кипятком и утопила пернатых. Оказалось, что ощипывать эту крылатую пакость после такой обработки легче легкого.
После сбивчивого рассказа эльфийки с поддакиваниями драконенка дракоту выдали смачный рыбий хвост и голову. Он устроился с ними у окна, периодически внимательно и сторожко прислушиваясь и принюхиваясь.
А
— Ой, не могу! — Ее мощное тело сотрясало от хохота, лицо раскраснелось, а на глазах поварихи выступили слезы. — Пальвинка и бабка Мавжда! Даже странно, что они там в обморок все не попадали. У Пальки-то детишек полная изба, приют сиротский. Всех к себе забирает, кто без присмотра остался. Помогают ей всем миром. Она бездетная сама. Уродилась калекой с одним крылом, ну и своего бабьего счастья не заимела из-за этого. Так что с детьми она самая ласковая драконица, а вот с теми, кто их хоть раз обидел…
Кончиком передника Гертруда вытерла влагу в уголках глаз.
— Немудрено, что эти вертихвостки удрали. Наверняка они не раз задевали сирот. Не делом, так словом. Языки-то у них как жала змеиные, репья бы под них напихать, чтоб распухли да не ворочались у паразиток. А Мавжда — это отдельная песня. Сварливее, грязнее и ленивее этой старухи не найдете, наверное, нигде. — Говоря, кухарка проворно ставила на один из свободных столов-тумб блюдо с лепешками, масло в глиняном горшке под вощеной бумагой, варенье в мисочке, нарезанный варено-копченый окорок, разливала по кружкам травяной чай. — Бабка вечно немощной прикидывается да за волхвом таскается, прося помощников, когда в доме от грязищи не продохнуть. Мало желающих за неряхой ходить, а она еще потом и ославит на все поселение, костеря на чем свет стоит. И в воровстве обвинить может, хотя там и красть-то нечего. Крови попьет будь здоров! Почище болотного гнуса.
С молчаливого одобрения ликаи Гертруда плеснула ей в отвар молока, как и сразу же мрявкнувшему на всю кухню дракоту. При этом негромко добродушно проворчала:
— От ведь утроба ненасытная. Ну пошто тебе с рыбой-то? Да ешь, ешь. Заслужил.
Кройтека, кстати, женщина из своих владений выпроводила, заявив, что если всем велели на плац, то и ему, будущему вою, надо туда, а не крутиться на кухне.
— Вот ежели ты мне в помощники метишь, то, конечно, оставайся! — предложила она надувшемуся было драконенку. Того сразу как ветром сдуло, быть на посылках при кухне пацан точно не жаждал.
Так что три женщины и один практически одомашненный сторожевой дракот расположились со всеми удобствами, перемывая косточки вдовушке с компанией сплетниц.
Гертруда, надо отдать ей должное, все это затеяла не просто так. Женщина исподволь наблюдала за Шейсэли, за ее манерами, разговором, отношением к эльфийке. Скоро беседа как-то сама собой сошла на нет, и после небольшой паузы кухарка, хмыкнув, заправила выбившуюся из прически прядку волос за ухо и поинтересовалась вкрадчивым тоном:
— А теперь, может, расскажете, девоньки, зачем на самом деле пожаловали? Орунов и с воями могли бы послать, а посплетничать о местных кумушках между собой. Я ведь вам, чай, не подруга закадычная, хоть тебе, Милюбэль,
Эту историю драконица слушала уже серьезно, без улыбки, а когда Люба вытащила и увеличила книгу, и вовсе нахмурилась.
— Тетушка Гертруда, зла мы вам и всем драконам не желаем, но тайны, что храним, только после клятвы доверить можем. — Две девушки с надеждой смотрели на корпулентную фигуру работницы кухни. — Нам без вашей помощи никак!
Женщина благоговейно повертела в руках томик, пролистала пару страниц, которые ей книга явила без единой буковки, и призадумалась.
— Вроде и по воле создательниц, раз клятву на артефакте их просите, но дракот его знает, что там у вас за тайны. Может, мне, простой драконице, лучше и не знать? Я вот бабкой скоро стану. Хлопот будет полон рот. Зачем мне все это?
На ее колени внезапно, чуть-чуть помогая себе куцыми слабыми крылышками, в прыжке приземлилась тощая недокормленная тушка дракота.
— Мряф фряф мя-а-а, — уркнул кот, шлепнув лапой по переплету, который чуть засветился и погас. Потом дракот потерся лобастой башкой о могучие прелести поварихи, обтянутые белой вышитой блузкой.
— Надо же! Дракот поклялся! В жизни таких чудес не видела, — машинально погладив пушистого подлизу, поразилась Гертруда. — Верно, и мне надо. Только учтите, красавицы! Я вам помогаю, но и вы у меня по мере сил на подмоге. Дочь родит, и на кухне тут мне работники понадобятся, а от воев толку мало. Молодежь — балбесы, только мечами бы помахать. Не соображают, что на голодный желудок без сил любому и соломинка как бревно, неподъемная. Надо хоть что-то уметь. Так что… КЛЯНУСЬ!
Рука кухарки тоже легла на кожу обложки.
— А теперь давайте-ка рассказывайте, а чтоб не впустую, еще и орунов ощиплем. Запеку сегодня к ужину. Как раз в ларе мясо на исходе было, уже хотела кого-нибудь посылать к мяснику.
Вот так вроде бы буднично, за ощипыванием местных кур, Люба и поведала сдобной тетушке поварихе, что она никакая не эльфийка. Рассказ про ликаю драконицу впечатлил еще больше. Бранилась Гертруда так, что покраснели бы в российских доках портовые грузчики. Правда, негромко, чтобы охрана не набежала, но отвела душу. Брельхе должно было икаться без перерыва, а если бы исполнились все пожелания обычно добродушной кухарки, то эти минуты в жизни жадной вдовы были бы очень насыщенны и сексуально разнообразны.
У Любы даже кончики ушей заалели пламенем, как костер, а Шейсэли прятала глаза, почти уткнувшись полыхающим лицом в ощипываемый пернатый комок.
— А от меня-то что нужно? Я ведь не старейшина, и мне, если с ваших слов ту историю рассказать, тоже веры не будет, — перестав ругаться, наконец осведомилась повариха. — Значит, что-то еще есть?
«Какая разумная дама! — в голове Любы довольно гнусавила Шиза. — Вам с ней будет гораздо проще. Тем более дом обустраивать. Эндерк-то, помнишь, куда-то уехать планировал. А кто тебе организует все? Явно уж не одуванчик глазастый».