Любовь дракона
Шрифт:
Боль заполнила все, словно отходняк от очередной операции. Люба не понимала, что происходит вокруг, не слышала криков Шейсэли, которая успела выдать тайну монстра. Не видела, как из болот повалила очередная волна измененных хаосом тварей, а Эндерк сцепился с принявшим свое истинное обличье мерзким существом, похожим на мокрицу с клешнями, крыльями и головой парнишки. Того, кто, не будь Брельха такой жадной дурой, и впрямь мог бы быть сыном драконицы.
Пришла в себя Люба оттого, что ее тащили за ноги. Вряд ли свои, даже решив, что она мертва, возюкали бы ее
Женщина забилась, стараясь лягнуть ногами и изворачиваясь всем телом. Все же тренировки с ликаей не прошли для эльфийки даром. Образчиком драконьей женщины-мечты она не стала, но сил поднабралась. Как и навыков защиты.
Сопротивлению захватам Шейсэли уделяла особое внимание. Ликая прекрасно помнила, что рядом с ними могут оказаться не благородные рыцари, а кучка не самых приятных типов с далеко идущими мерзкими намерениями.
Одну ногу удалось освободить, и подкованный низкий каблучок сапожка Любы попал по чему-то мягкому. Она услышала негромкий стон, рычание и даже чьи-то сдавленные ругательства.
— Брельха? Что ты делаешь, дура?! Пусти! — узнала Люба по голосу свою похитительницу. Эльфийка изо всех сил лягала свободной ногой, чтобы вырваться из рук ненормальной драконицы, которая волокла ее вглубь страшных топей.
— Я думала, он тебя насмерть загрыз, этот монстр! Как ты могла предать драконов и связаться с хаосом, который уничтожит тут все живое?!
Сорванные связки болели, и Люба сейчас хрипела и рычала не хуже драконицы.
Ее слова о сыне вдовы дошли до сознания чокнутой тетки. Только не на такую реакцию рассчитывала Любовь Михайловна. Брельха выпустила из рук ее ноги и, подскочив, со всей силы пнула под ребра не ожидавшую этого и не успевшую увернуться эльфийку.
Учитывая общую субтильность ушастого тельца и мощные формы предательницы вдовушки, от такого пинка Любу скрючило болью и откинуло на пару шагов.
— Это ты во всем виновата, остроухая дрянь! — дурниной заорала разозленная драконица. Правда, добивать соперницу не стала. Не смогла.
Сквозь слезы, набежавшие на глаза от резкой боли под ребрами, Люба увидела, как на шее женщины вспыхнула багровым и запульсировала рана от укуса. Глаза Брельхи остекленели, на губах появилась пена, она зашаталась на месте, хрипя и поскуливая.
— Доставить в круг, доставить в круг, доставить в круг… — бормотала она и, вытянув руки в сторону эльфийки, двинулась к Любе, волоча ноги, как зомби в третьесортном фильме.
Больно? Страшно?
Да Любовь Михайловна сама не могла понять. Тело болело просто везде. Руки были обожжены, голова раскалывалась, лицо саднило, в боку стреляло.
А страх гнал, заставлял терпеть боль и бежать, ползти подальше от подконтрольной злым внушениям вдовушки.
Только вот ползла наша ушастенькая совсем в неправильном направлении. И поняла она это только тогда, когда почти уткнулась носом в заляпанные грязью высокие сапоги из драконьей кожи.
Этот рисунок и характерное расположение чешуек Люба ни за что бы ни с чем не перепутала, да
— Отлично, — веселый мужской голос совершенно не соответствовал обстановке, — обе приползли. Не совсем целые, но для нашей задачи идеально подойдут.
— Надо спешить. Болотниц почти не осталось, а крылатые ящеры выжгли еще два круга, — перебил обладателя отвратительной обуви другой голос.
— Не суетись. Эти две птички дадут столько эмоций, что ткань мироздания треснет! Хозяин придет в этот мир, а его никчемные создательницы останутся ни с чем. Скоро мы получим обещанное. Столько ресурсов! — Парочка хаоситов довольно загоготала.
Превозмогая боль, Люба задрала голову в попытке рассмотреть говорящего гада.
— Орк? Тролль? Просто урод? — Вид и расу этого существа она не знала, но ничего хорошего по понятным причинам от него и его напарника не ждала.
Короткие плащи странного цвета подгнившего горошка скрывали большую часть массивных фигур, оставляя видимыми лишь ноги и руки.
Мощные челюсти на лицах-мордах выдавались вперед, как у шимпанзе, а из подбородка росли костяные наросты разных форм и размеров, как клыки у бородавочников. Носы были длинные и острые, по-комариному тоненькие, а вот глаз было три штуки. И если два с человеческой точки зрения находились на своих местах, то третий торчал на макушке, прикрепленный к антенке-усику, и покачивался, вращаясь во все стороны.
— Нравлюсь? — Тошнотворная тварь, обдав запахом гнили из пасти, склонилась к Любиному лицу. — Из тебя после смерти выйдет не одна отличная пара перчаточек, деточка. На остальное не надейся. Среди нас нет извращенцев, любящих поразвлечься с самками других рас. Все вы годитесь только на жертвы создателю и материал для ремесла. Как и весь ваш никчемный мирок.
Урод демонстративно покрутил у женщины перед носом своей лапищей в перчатке из тонкой светлой кожи. Запястье перчатки украшала застежка из пары крохотных эльфийских ушей, скрепленных золотой серьгой.
— Детские! — Любу вырвало. Вывернуло прямо на драконьи сапоги живодера и ублюдка, пускающего на поделки разумных живых существ.
Монстр, выругавшись, схватил ее за волосы, вытер ими сапоги и куда-то поволок, обещая, что из нее персонально попросит сшить ременных набедренных повязок для рабов, предназначенных для секс-утех.
— И кожу я с тебя буду сдирать еще живой, — рыча, обещал он, — а из дракона твоего сделаю шикарный диван.
По крайней мере, так понимала его угрозы Люба. Некоторые слова были незнакомы, но образы, всплывающие в голове, отображали предметы, о назначении которых можно было догадаться.