Любовь грешника

Коул Кресли

Валькирии проходили основательную тренировку, чтобы сопротивляться врожденной страсти, но Кэдрин не тренировалась вот уже несколько веков. Зачем вырабатывать отвращение к тому, что и без того кажется совершенно ненужным? Обладай она способностью чувствовать, сияющие камни лишили бы ее рассудка, чего, по-видимому, оборотень и добивался. Отражавшихся в алмазной глубине огоньки горящих в храме свечей, высекая тысячи искр в многочисленных гранях, погрузили бы ее в транс, оглушая крошечными уколами ослепительно-красного света.

Усилием воли

Кэдрин заставила себя отвести глаза. Странно. Разве можно быть нечувствительной и в то же время готовой вспыхнуть от воспламеняющей кровь ярости?

– Умно придумано, Бауэн, и все же твой фокус не удался.

«Проклятие – почти удался! Стряхни наваждение. Очнись. Нельзя, чтобы он заметил твою слабость».

Он довольно ухмыльнулся, а она сумела подавить желание снова взглянуть на ожерелье. Сделав безразличное лицо, Кэдрин повернулась к вампиру. За его спиной маячили две нимфы.

– Этот фокус удается с другими валькириями, – сказал Бауэн. – Разве нет?

По-прежнему глядя на Себастьяна, она ответила:

– Испытай его на Реджин или Мист, а потом дай мне знать, что из этого получится.

Негодные нимфы, кажется, норовят прилипнуть к Себастьяну. Кэдрин никогда не понимала, почему Мист презирает нимф. Теперь было ясно, что Мист права – они просто бессовестные потаскушки.

Одна из них, оставаясь за спиной Себастьяна, спросила:

– Хочешь, покажу, что такое оргия? Только скажи.

Он обернулся и увидел нимф в тонких прозрачных одеждах. Те и не думали скрывать похотливых намерений, но, следует отдать ему должное, Себастьян не уставился на них, разинув рот, как непременно поступил бы на его месте обычный мужчина.

Кэдрин не верила, что нимфы превосходят красотой валькирий. Но в этих двух все кричало: «Возьми меня, если тебе не хочется долгих ухаживаний!» Странно – многие особи мужского пола находили такой подход весьма привлекательным.

– М-мм… – протянула вторая, поменьше ростом. – Спереди он еще лучше, чем…

– Нет! – внезапно побледнев, шепнула первая. – Он не демон! Он вампир!

Ее подружка покачала головой:

– У него ясные, чистые глаза. И он не пахнет.

Кэдрин увидела, как брови Себастьяна сошлись на переносице. Несомненно, он недоумевает – как должны пахнуть вампиры?

Первая закричала:

– Вампир!

И обе исчезли в стволе одного из храмовых дубов. У Себастьяна был такой вид, словно сейчас он бросится наутек. Все, кто был вокруг них, разбежались. Любой обращенный человек пришел бы в неистовство, а Себастьян как ни в чем не бывало стоял, гордо расправив плечи. Прищурившись, он высокомерно поглядывал на окружающих. Глаза его сузились.

Она словно читала его мысли. Да уж, попал он в переделку! Но у вампира были причины, чтобы сюда явиться.

Он здесь затем, чтобы отыскать свою невесту, потому что вампиры, которых угораздило встретить невест, делали все, чтобы их не потерять.

Быстро оглядевшись по сторонам, Себастьян обнаружил Кэдрин, примостившуюся на балконных перилах.

Она была здесь! Господи Иисусе, у него получилось! Он телепортировался прямо к ней.

Он был готов шумно вздохнуть, давая выход скопившемуся в нем напряжению, но застыл на месте. Со всех сторон его окружали странные создания – порождение кошмара или неуемной фантазии, – и все взгляды были прикованы к его персоне. Облегчение сменилось мрачным удовлетворением, и он спрятал довольную ухмылку.

Затем Себастьян разглядел, как она одета. Неприлично короткая юбочка, кожаная куртка и блестящие полусапожки. Она сидела, свесив вниз одну голую ногу, выставив другую перед собой. Разозленный ее бесстыдством, Себастьян сердито уставился на пестрое сборище, и особенно на мужскую его часть.

Себастьян никогда не был ревнив. Ему ни разу не захотелось владеть чем-то единолично. Теперь его пожирала ревность. Ему казалось – его клыки заострились, готовые вонзиться в чье-нибудь горло. Кэдрин принадлежит ему! И он не хотел, чтобы кто-то другой видел хотя бы проблеск ее голого тела.

Не желая замечать Себастьяна, она отвернулась, чтобы продолжить разговор с огромным самцом самого дикого вида со слегка косящими глазами, который стоял почти вплотную к ней.

Себастьян понимал, что в их отношениях ему уготована роль преследователя, того, кому достанется главная награда. Но после всего, что случилось в то утро, он ожидал хотя бы кивка в знак приветствия. Кажется, легчайший розовый налет коснулся высоких скул?

Что она делает здесь, среди толпы странных существ? Дай он себе волю подумать, что же такое он видит то тут, то там – и не миновать бы ему помрачения рассудка. Поэтому он попытался не замечать – рога, крылья, дополнительные пары рук и все, чем еще они были снабжены.

Себастьян пребывал в растерянности – то он как окончательно сбитый с толку человек, то как разозленное чудовище. От него не ускользнуло, что те существа женского пола, что вошли прямо в стволы деревьев, считали его, вампира, худшим созданием в мире, хуже демонов. Опять Себастьян проклинал Николая за то, что тот вынудил его стать презренным – даже для этих существ, – но вовремя одернул себя. Если бы не брат, Себастьяну не дожить бы до того дня, когда он встретил Катю.

Врожденный аристократизм заставил его собраться шагнуть на ступеньки лестницы, к ней. Он не покажет ей своей растерянности.

– Катя, – начал он, и в тот миг, когда окончательно решил, что она его игнорирует, Кэдрин наконец повернулась к нему.

Проходя мимо гнилого бревна на верхней площадке лестницы, он услышал доносящийся изнутри шепот:

«Он и в самом деле назвал ее Катей? Закрой щенкам глаза. Сейчас тут будет грязно».

Оглянувшись, он увидел, что внутри бревна сидит с десяток существ, напоминающих по виду троллей. Таких он никогда не видел.

При приближении Себастьяна самец с безумными глазами, с которым она разговаривала, отошел в тень.