Любовь холоднее смерти
Шрифт:
«Тут я с ним полностью согласна. С чего бы она стала выбалтывать имя Нэд первому встречному, если оно ей пригодится, чтобы погубить Джаспера? Она проникается симпатией к Эдвину, потому что он заботливо обратился к ней, когда увидел, что ей дурно, беспрекословно дал денег, и вот она старается отплатить, чем может. Расспрашивает, как его крещеное имя, как от него будет уменьшительное (Эдвин говорил ‘‘Эдди’’), и самое главное – есть ли у него подружка. О подружке тоже упомянуто неспроста – ведь в бреду Джаспер явно проговорился о мотиве своей ненависти к Нэду. Вот старуха и беспокоится – не этот ли услужливый молодой человек оказался в такой
Лида опомнилась, вынула карандаш изо рта и спросила у него:
– Какая тайна?
«Когда Эдвин замечает старуху у кладбищенской калитки, она сидит, не поднимая глаза, вперив взгляд в пустое пространство. Когда он к ней обращается, она с трудом выходит из транса, потом останавливает взгляд на Эдвине… И внезапно глаза ее застилает мутная пелена, и она начинает дрожать всем телом. Эдвин резко выпрямляется, отступает на шаг и смотрит на нее в испуге – ему померещилось в ней что-то знакомое. ‘‘Боже мой! – мысленно восклицает он в следующее мгновение. – Как у Джека в тот вечер!’’»
«Они оба друг друга испугались! Оба что-то почувствовали! Эдвин немедленно связал припадок старухи с припадком дяди, который он уже наблюдал. А может, старуха и напомнила ему дядю? Может, она с Джаспером в родстве и потому его преследует? И по той же причине сама старуха задрожала, увидев лицо Эдвина. Она узнала в нем знакомые черты! Чьи? С Джаспером они совсем непохожи. Значит, она знала еще каких-то членов их семьи… Только вот семьи-то уже у них нет. Они одни на свете – дядя и племянник…»
«Кто она и почему снова следит за Джаспером, и выслеживает-таки его, уже после убийства Эдвина? Не щадя последних грошей и своих надорванных легких, едет в Клойстергэм, расспрашивает, вынюхивает… Может, она обычная шантажистка, которая собирается воспользоваться полученными сведениями для получения денег? Зачем же тогда грозить Джасперу кулаком? Что дурного ей сделал канонический певчий, отношения с которым у нее всегда были на уровне ‘‘товар-деньги’’? Джаспер платил, выкуривал трубку и уходил – разве тут есть причина для ненависти? А она и какого-то зелья ему подмешивает, чтобы он разговорился в бреду, и выспрашивает, сделал ли он уже то, что сто раз проделывал в воображении… И когда узнает, что сделал, тут же начинает за ним следить…»
Она отложила карандаш в сторону – подальше от искушения. Каминг Уолтерс предполагал, что старуха – мать Джаспера. Лида не знала, что и думать. Конечно, могло быть так, что отец Джаспера когда-то соблазнил простолюдинку, а когда та родила, отнял у нее ребенка. Курение опиума – порок наследственный. Молодой человек из порядочной семьи ни за что ни про что в притон не зайдет – не пошел же туда Эдвин. Благопристойный образ жизни кажется Джону Джасперу невероятно скучным и пустым, его неудержимо тянет на дно… Не вышел ли он с этого самого лондонского дна? И вот старуха, опознав его у себя в притоне, хочет отомстить отцу через сына… Такова версия комментатора.
Но никакой родни у племянника и дяди нет. Лида перешерстила весь роман и убедилась, что об их семьях вообще сказано на удивление мало. Ей показалось, что это явно неспроста. Ну что, собственно говоря, о них известно? Что родители Эдвина умерли давным-давно. Сперва мать, потом и отец. Отец перед
Об Эдвине Друде известно хотя бы это. А о Джоне Джаспере вообще ничего! Он воспитывал племянника, был ему вместо отца родного – все считали, что он самоотверженно посвятил себя воспитанию Эдвина. Судя по разным фамилиям, у них родство по материнской линии. Или их покойные матери были сестрами, или одна из матерей приходилась сестрой одному из отцов, а выйдя замуж, естественно сменила фамилию. Итак, женская линия родства налицо. Но может ли быть матерью одного из них такая одиозная фигура, как эта старуха? Разве возможно скрыть такую тайну?
Лида снова вспомнила сцену в начале романа, когда Джаспер заявляет, чтобы его не смели называть «дядей». Эдвина это очень удивляет, а Джаспер объясняет свое раздражение тем, что их разница в возрасте составляет всего шесть-семь лет. Сцена выглядит очень подозрительно и сразу настораживает. Здесь нажата какая-то клавиша, очень важная для общего звучания романа.
«А если Джаспер и Друд – сводные братья? И родство у них по отцу, а не по матери? Причем Эдвин – разумеется, законный сын мистера Друда (он носит его фамилию, он наследник). А Джаспер – побочный. Чтобы как-то его легализовать, ему придумали легенду… Могли выдать за младенца с таким именем, который внезапно умер. Подменили – и все. О боже, я сейчас сойду с ума! Что можно сделать, имея на руках так мало фактов!»
Лида встала и принялась за свое любимое занятие – прогулку по комнате. Взад-вперед, от окна к двери, от стены к стене. Вскоре она начала казаться себе огромной мухой, которая бьется между запертых зимних рам, ударяясь то об одно стекло, то о другое, не видя преграды, но не находя и выхода.
«Эту загадку не решить. То есть не решить безошибочно. Сам Шерлок Холмс ничего бы тут не решил – слишком мало фактов. Но мне нужно хотя бы предположить, что представляет собой эта старая ведьма, потому что Дик Дэчери будет за ней следить! Он уже пытается узнать ее лондонский адрес, он явно будет вести переговоры с ее конкурентом Джеком-китайцем, он узнал от самой старухи, что та встретила на кладбище Эдвина накануне его исчезновения, убедился, как она ненавидит Джона Джаспера – человека, имя которого только что узнала!»
«Значит, имя ей было неизвестно, да и нужно лишь для поисков. Имя не важно, важно лицо… Лицо – вот что ее притягивает в Джаспере, вот что напугало в Эдвине. Ну почему? Значит, она когда-то знала их родителей? Насколько близко?»
Наконец, остался только один вопрос. Лида уже не бегала по комнате – она лежала, вытянувшись на постели, прикрыв глаза ладонью. Лампу гасить не хотелось, а зажигать ночник – того меньше. Она боялась этого красного огонька, который однажды увлек ее на самое дно кошмара.
«Мать она Джону Джасперу или нет? Если да – то они с Эдвином сводные братья. Каин и Авель. Мать или нет?»
– Я схожу с ума, – заявила она лучшей подруге утром, в понедельник.
Обе девушки опоздали в институт, причем Лида – на минуту больше. Выйдя из метро, она то и дело прибавляла шаг, чтобы догнать мелькающее в толпе знакомое красное пальто. Встретившись, подруги остановились напротив ворот института. Им нужно было только перейти улицу, пересечь двор, подняться на второй этаж и извиниться перед преподавателем… Но как раз этого делать и не хотелось.