Любовь и Боль
Шрифт:
Сославшись на свободный вечер, принимаю предложение, упомянув о неплохом тихом месте под названием «Keys», находящемся в пешей доступности от съемочной площадки.
Олень с радостью соглашается, спрашивая, не буду ли я против, если мы возьмем еще и Хлою.
Сказал бы я, как я не против.
— Хлоэ! Подойди к нам, пожалуйста. — окликает он ее, когда она вместе с двумя девушками гримерами выходит из одного из павильонов.
Русалочка успела переодеться в удобные джинсы и красную футболку с надписью «appelez-moi», и теперь с милой улыбкой идет к нам.
Подойдя,
А французик радостно озвучивает ей мое предложение. И тут совершается чудо. Она поднимает на меня глаза, признавая факт моего жалкого существования и тихо спрашивает:
— Вы собираетесь пойти выпить вдвоем? — в ее глазах я отчетливо читаю все те страхи и вопросы, которые Хлоя задает без слов.
Нет, настолько мудаком я себя еще не считаю, чтобы рассказывать этому слепому идиоту о нас, поэтому успокаивая ее, произношу:
— Да, просто посидим и поговорим о съемках и кино.
— Ты составишь нам компанию, Хлоэ? — улыбается француз.
— Я… очень устала. — идеально играет русалочка. — Поэтому лучше поеду сегодня пораньше домой.
Подарив ему поцелуй, а мне жалкое «пока», она уплывает. Как и все последующие разы…
А вот Keys становится ежедневным местом наших зависаний. Удобные кожаные диваны, деревянные столы, приглушенный свет, неназойливые официанты, привыкшие к частому визиту звездных гостей, и мой очередной гребанный план имеет очередной гребанный провал, потому что она не так и не приближается ко мне, а этот убогий француз начинает мне нравится.
Надеясь при совместном общении уличить его во всех смертных грехах, а в придачу приписать несколько новых, по итогу я получаю чистый лист с появляющимися плюсиками, которые злобно стираю.
Не мог не признать, что его компания мне нравится. Определенно нравится.
Парень умен, с хорошим чувством юмора, с правильными и не затертыми для наших реалий понятиями о морали и с полным отсутствием сальных взглядов в сторону девиц, пытающихся от случая к случаю пофлиртовать с двумя актерами или, невинно хлопая глазками, взять у них автографы.
Ни разу за время наших вечерних посиделок в барах в глазах Антуана не вспыхнул огонь интереса к какой-нибудь девушке. А ведь я так этого хотел.
Загорался он только при разговорах о ней, которые он сам же и начинал.
Эти истории бьют меня больнее всего, но именно их я каждый раз жду с особой жадностью. Вот и сейчас он восхищается ее игрой в их первом совместном фильме:
— Ты даже не представляешь, как она вжилась в образ! Она словно весь процесс съемок находилась в настоящей депрессии. — делая глоток пива, просвещает меня француз.
— Молодец. — криво улыбаюсь я.
— Как и ты. — хитро подмигивает Антуан.
— Не понял?
— Ты тоже полностью вживаешься в образ. Это все заметили! И Галахер не раз восторгался твоим, цитата «плотоядным взглядом», которым ты смотришь на героиню. Будто ты болен моей Хлоей очень давно. Специально не выходишь из образа,
— Ага, что-то типо того. — подзываю рукой официанта и прошу рассчитать нас.
— Хорошо, потому что, если бы это было действительно так, мне бы пришлось вызвать тебя на дуэль, друг, а мне бы очень этого не хотелось. — искренне смеется над своей шуткой парень.
И все становится вдруг еще хуже. Потому что я отчетливо осознаю, насколько успел за гребанную неделю к нему проникнуться. И насколько он намного более лучший вариант для нее, чем я.
— И еще, — неожиданно серьезно произносит он. — Мне известно, что про тебя писали какую-то хрень в газетах, но я ничему этому не верю и считаю тебя отличным человеком Райан.
Глава 52
Хлоя
Лежа на холодном асфальте под тяжелым телом Райана, я смотрю на свет одинокого фонаря, освещающего мерно падающий с неба искусственный снег. Мужские руки грубо и беспорядочно бродят по телу, заползая под юбку, а борода щекочет нежную кожу шеи. Мое тело испытывает совершенно не те эмоции, которые следует, и я это прекрасно понимаю, потому что в следующую секунду, требовательный голос Джона Галахера кричит:
— Стоп! — упрек невидимым самолетом ударяет прямиком в лоб, и наши глаза с режиссером встречаются.
Который по счету дубль я порчу? Десятый? Двадцатый?
— Хлоя, милая, изобрази чуть больше напряжения. Ты же можешь, я знаю.
Да, я могу. Мы с ним оба это знаем. Но не хочу. Не способная себя заставить. Сознание мучительно сопротивляется. Боится и отвергает. Чувствует насколько хорошо мне дастся эта сцена, если я перенесу себя на несколько лет в прошлое и представлю не прекрасное тело Райана, а вспомню совершенно другого человека. От одной подобной мысли хочется сжаться в комок, зажмуриться и крепко закрыть уши.
Эта сцена пугала меня задолго до сегодняшнего дня. Первый раз прочитав сценарий и добравшись до нее, мои колени сами собой плотнее прижались друг другу, в горле возник тошнотворный ком, а все, чего желали руки — сжечь сценарий и развеять прах по Сене.
Но Антуан так сильно хотел играть в этой картине, у самого Галахера.
И я успокоила себя. Убедила. Заставила поверить в собственную силу и умение вживаться в роль без пробуждения воспоминаний.
Я так долго закапывала ту ночь, снова и снова кидая лопаты земли.
Убеждая себя, что тоже в тот день этого хотела.
Убеждая себя, что сама во всем виновата, раз позволила себе столько выпить, ведь он просто наливал и повторял: «пей».
Убеждая себя, что кричала бы, если бы не хотела.
Потому что, когда убеждаешь себя, то так менее больнее.
Менее, чем думать, что друг, которого ты столько лет знала и которому доверяла сделал с тобой это.
Джон сообщает о десятиминутном перерыв, и тишина сразу наполняется звуками съемочной площадки. Райан встает первым и по-джентельменски протягивает мне руку, помогая подняться. Юбка платья, отрицая скромность, задралась и актер, опережая мои действия, одним слаженным жестом приводит наряд в должный вид.