Любовь и деньги
Шрифт:
– Никогда!
Дед и внучка схлестнулись в небывалом единоборстве воль и характеров, и Лютер пытался переубедить Диди. Он предложил ей роскошное путешествие вокруг света, чтобы она могла «все как следует обдумать», но Диди ответила, что ему не удастся ее подкупить. Он доказывал, как много фирма «Ланком и Дален» значит для семьи и как однажды она будет много значить для нее самой, но Диди ответила, что хотя фирма для нее значит очень много, однако Слэш Стайнер значит больше. Он говорил, как сильно ее любит Трип, но она ответила, что Слэш любит ее больше. Наконец, не сумев ее
– Выходи за него замуж, но ты не получишь от меня ни цента, – сказал Лютер, прибегая к последнему средству, самому мощному оружию в руках богатых родственников. Больше всего на свете Лютер опасался, что когда-нибудь фирму может унаследовать не Дален и даже не Ланком, а совершенно посторонний человек.
– Я не желаю, чтобы какой-нибудь охотник за приданым промотал деньги Даленов. Если ты, несмотря ни на что, выйдешь замуж за этого Слэша Стайнера, я лишу тебя наследства.
Эдвина, никогда не видевшая Лютера в таком гневе, была больше озабочена не внезапным заявлением Диди, а расторжением помолвки и опасалась, что мятежное поведение Диди станет для Лютера роковым.
– Ты убиваешь его, – сказала Эдвина внучке после консультации с врачом, наблюдавшим мужа. Кровяное давление у него подскочило до небес. Он жаловался на боль в желудке, на боль в груди. Доктор предписал покой, легкую диету и никаких волнений.
– Он сам себя убивает, – возразила запальчиво Диди, однако не очень уверенно.
– Ты разбиваешь сердце дедушки, – сказала Эдвина печально, – и мое тоже.
– И мое сердце разобьется, если я не выйду за Слэша, – сказала Диди. На глазах у нее выступили слезы, по она решилась не уступать. Эдвина молча покачала головой.
Неужели Диди не понимает, что, когда дело идет о браке, любовь – или как это называется – не главное? Неужели ее ничему не научил неудачный брак родителей, которые женились по любви? Неужели она не понимает, что деньги в браке также имеют значение? И не только деньги, но положение семьи в обществе, связи и псе такое, что современная молодежь считает чем-то банальным и не стоящим внимания.
Очевидно, не понимает, раз, несмотря на то что вместе с гневом и угрозами у Лютера возрастало давление, Диди все же отказывалась вернуть Слэшу кольцо.
– Лютер болен по собственной вине, – отвечала с горечью Диди, – а не из-за меня. И Слэш именно такой наследник, которого Лютер всегда хотел иметь.
– Ты наплевала на все, чего я с таким трудом для тебя добивалась, начиная с миллионного фонда и кончая браком с замечательным, образцовым мужчиной, – сказала Джойс. Она изнемогала в борьбе с Диди, которая отказалась сдаться на угрозы и отступить перед гневом родных. Джойс сама вышла из бедной семьи и помнила, что такое бедность, как она пахнет, какова на вкус и каково это чувствовать ее повседневно. Она не сомневалась, что прекрасно понимает побуждения Слэша и что он должен чувствовать. Тем более Диди не должна выходить за него. Больше чем кто-либо другой, Джойс сразу же ощутила, какой он обладает притягательной силой, и то упрекала себя, почему самым решительным образом не запретила Диди продолжать с ним знакомство, то обвиняла саму Диди в том, что она не смогла перед ним устоять.
– Именно это самый лучший брак, а Слэш и есть самый замечательный и образцовый мужчина, – отвечала Диди, не желая подчиниться эмоциональной атаке так же, как перед этим не уступила финансовому шантажу.
– Но он ничтожество, – напрямик заявила Джойс-Ничтожество, человек ниоткуда.
– Но Далены тоже не Рокфеллеры, – отвечала Диди. – Уж не говоря о Торнгренах!
Язвительный ответ взбесил Джойс, и она едва удержалась, чтобы не влепить Диди пощечину.
– Ведь ясно же, что он женится на тебе из-за денег, – ответила, сдержавшись, Джойс, немного помолчав и решив вернуть Диди к осознанию реальности.
– Так же, как ты вышла замуж за папочку?
– Но я вышла замуж не из-за денег, – оскорбилась Джойс. – Я вышла замуж, потому что любила его.
– Поэтому и Слэш на мне женится, – твердо и непреклонно заявила Диди. – И вот почему я выхожу за него замуж. Потому что мы любим друг друга. А кроме того, – прибавила она, – Слэш не считает меня достаточно богатой. Поэтому как же можно говорить, что он женится на мне из-за денег?
– Недостаточно богатой! – воскликнула Джойс, решив, что Слэш Стайнер действительно заходит в своей наглости чересчур далеко. – Ты одна из самых богатых наследниц во всем городе!
– Но Слэш так не думает, – ответила Диди, невольно подражая небрежно-ироничному тону Слэша. – Он говорит, что если я выйду за него, вот тогда я действительно разбогатею!
– Он говорит это, просто чтобы добраться до твоих денег.
– Он клянется, что никогда до них не дотронется! Он говорит, что сам будет меня содержать, – сказала Диди. – Он говорит, что мы будем богаче Лютера. Намного богаче!
– Что ж, поживем – увидим, – грустно ответила Джойс.
Если свобода, как говорят поэты, состояние, когда нечего терять, то богачей нельзя считать свободными людьми, они всегда в душе боятся, что могут потерять все.
Ланкомы, как и Далены, опасались именно этого. Ланкомов, как и Даленов, расторжение помолвки испугало и разгневало. Они гневались на Диди за то, что она так бессовестно обманывала Трипа и в конце концов его отвергла. И опасались, что однажды Слэш, женившись на Диди, попытается вытеснить Трипа с его места во главе фирмы «Ланком и Дален».
– Он честолюбив, – сказал Младший в страхе, что женитьба на Диди может быть первым шагом в мастерски разработанном плане завладеть фирмой, – чересчур честолюбив.
– Он ничтожество, – ответил Трип, вторя Джойс и отмечая опасения отца. – Каким образом он может завладеть фирмой?
Трип ненавидел Слэша. Но не опасался. Еще не опасался.
Нина предупредила Диди, что та совершает роковую ошибку. Она сказала также, что у Слэша нет моральных принципов, что он не имеет и понятия об этике поведения и можно не сомневаться, что он всю жизнь будет помыкать Диди. Вот все, что можно ожидать от таких, как Слэш.
– Он, конечно же, доберется до твоих денег, – говорила Нина, – и когда все растратит, бросит тебя ради кого-нибудь побогаче, – предрекла Нина.