Любовь и деньги
Шрифт:
Несмотря на все сомнения, высказанные и затаенные, все, казалось, радовались этому браку, и все прошло первоклассно. Диди красовалась в кружевном платье от Бендела, все свадебные подарки были в коробках от Тиффани, а романтический медовый месяц молодожены собирались провести за тридевять земель, на острове Бали.
– Бали? – повторила Диди удивленно, когда Слэш сказал, что намерен увезти ее туда. – Но я там никого не знаю.
– Вот в том-то и дело, – ответил он. В Париже или Лондоне, в Риме или на Бермудах, в Акапулько или на Барбадосе обязательно встретятся друзья или друзья друзей. И Слэш и Диди станут неотъемлемой частью общества, в котором будет блистать
Слэш полагал, что им надо верховодить и во всем задавать тон. Он будет делать деньги, а Диди станет законодательницей вкусов. Они молоды и красивы, умны и энергичны. У нее есть связи, у него знание жизни. Надежды Слэша восхитили Диди и воспламенили ее честолюбие, которого она за собой почти не замечала, и она полностью разделила его надежды.
На Бали было тепло, ото всего веяло чувственностью, их изумляла потрясающая красота острова. Рука об pyку Слэш и Диди бродили по деревушкам, где мастера резьбы по дереву и ювелиры продавали свои изделия. Держась за руки, они посещали экзотические, окруженные оградой домики, где религия и ритуальные церемонии были частью повседневной жизни и у каждой семьи было свое святилище. Они любовались прекрасными рисовыми полями, террасами, сбегавшими к морю, и тем, что балинезцы, и мужчины и женщины, носили длинные яркие одеяния и казались самыми грациозными в мире людьми. Они покупали метры разноцветного, сочных тонов, батика, купались в теплом море и наслаждались друг другом.
Диди, которая отважилась спать с Трипом в то время, когда благовоспитанные девушки такого себе не позволяли, думала, что раз она уже потеряла девственность, то знает все, что касается секса. Но она обнаружила, что знакома лишь с весьма стыдливыми и сдержанными привычками Трипа. Стремительный и всезнающий Слэш умел продлевать наслаждение, используя воображение и изобретательность, и Диди казалось иногда, что она умирает в экстазе.
– Откуда ты все это знаешь? – спрашивала она, когда к ней возвращался дар речи.
– Из книжек, – отвечал он, зажимая ей рот поцелуем.
– А сначала я была не уверена, что вообще тебе нравлюсь, – призналась Диди. Это было на рассвете. Они со Слэшем шли по склону террасы у края рисового поля. Влажный воздух дышал теплом и страстью, и мягкое, монотонное кряканье уток могло довести до безумия. Восходящее солнце только-только начинало рассеивать влажную мглу.
– Ты больше, чем нравилась мне. Просто я не хотел, чтобы ты об этом догадалась, – ответил Слэш. – Я думал, что если не буду скрывать своих чувств, ты потеряешь ко мне интерес.
– И, наверное, ты был прав, – сказала Диди, прекрасно зная, что так оно и было бы. Пока она училась, Диди пользовалась очень большим успехом, но ее всегда интересовали только юноши, которые казались к ней равнодушны. – Но когда ты успел так хорошо меня изучить?
– Инстинкт, наверное, – ответил Слэш, – я знал, что ты привыкла к обществу мужчин, похожих на Трипа. И решил, что буду противоположностью во всем.
– Но ты едва не свел меня с ума.
Он коснулся пальцем ее горла, провел по плечу и улыбнулся как искуситель.
– Вот и хорошо, – сказал он, – я снова хочу.
– Что?
– Свести тебя с ума…
– Прямо здесь? – спросила она удивленно, глядя на нежно-зеленые рисовые поля и узкие, поросшие травой проходы между ними. Невдалеке она увидела владельца уток с его треугольным флажком на бамбуковой палке.
– Здесь, – сказал он, проследив за ее взглядом, – и сейчас. – Он лизнул палец и стал медленно вращать им в ее ухе.
Но медовый месяц состоял не только из ласк в поцелуев, любовного шепота и моментов страсти. Слэш и Диди обсуждали, где они будут жить и с кем дружить, говорили о грядущих успехах, о способах завоевать расположение ее семьи и о детях.
– Будет трое или четверо, – решила Диди. Она рассказывала Слэшу, как вниманию, которое она получала, будучи единственным ребенком в семье, всегда сопутствовало разрушительное чувство собственной неполноценности оттого, что она была всего лишь девочкой в семье, где ценили только мальчиков. – Может быть, даже пять.
– Трое или четверо, – подтвердил Слэш и со смехом добавил: – Может, даже пятеро, если у меня хватит сил.
Слэш тоже страстно желал иметь детей. Он будет так любить их, думал он, так много уделять им внимания, как способен только родной отец. Он накупит им много, много игрушек, они станут учиться балету, у них будут пони и лодки, торжества по случаю дня рождения, разные походы и экскурсии. Он сумеет защитить их ото всего и от всех. Он даст им все, чего сам никогда не имел. И они с Диди согласились, что это просто удивительно, он, сирота, и она, выросшая в семье, где были отец и мать, оба чувствовали себя одинаково. Они оба были лишены нормальной жизни в детстве. Но их дети, торжественно пообещали они друг другу, узнают на собственном опыте, что значит беззаботные и счастливые детство и юность. У их детей, пообещали они друг другу, будет то, чего не было ни у кого из них: нормальное детство.
Шла вторая неделя их медового месяца, когда Диди впервые познакомилась с театральным проявлением его щедрости. Это случилось на ярмарке в Батуре.
– Гардении! Мои любимые цветы, – воскликнула Диди при виде прилавка, заваленного множеством хрупких белых утонченных цветов. Еще никогда Диди не видела такого изобилия гардений и повернулась к Слэшу.
– Купишь мне цветок? – спросила она.
– Нет, – отрезал Слэш и, прежде чем она успела возразить, сказал: – Одного мало. – Слэш повернулся к продавцу: – Мы у вас все забираем, – сказал он, подавая ему такую крупную купюру, что продавец поклонился, а потом улыбнулся.
Слэш показал Диди на ароматную груду. – Забирай, они все твои, – сказал он.
– Все до единого? – спросила изумленная Диди, все еще не зная, правильно ли она его поняла.
– Все до единого, – скомандовал Слэш.
Диди, привыкшая к тому, что ее баловали и исполняли все ее желания, зарделась от восторга. На нее произвело большое впечатление не только размах, но и спонтанность его щедрости.
– Ты бы не должен так поступать, – упрекнула она его, тем не менее восхищенная его поступком, когда они шли в гостиницу, а за ними шествовали три мальчугана, которых Слэш нанял на ярмарке, чтобы донести цветы. – Ты не должен…
Когда они вернулись к себе, Слэш рассыпал цветы по резной и пестро раскрашенной балинезской брачной кровати, которая стояла в их номере. И Диди, обнаженная, возлегла на спину, принимая их рельефные бархатистые лепестки тяжестью тела, а они наполняли всю комнату своим душным, одуряющим ароматом.
– Не надо бы тебе столько покупать, – опять сказала Диди, одурманенная запахом цветов и все еще не пришедшая в себя от экстравагантного поступка Слэша.
– Ты должна усвоить, – сказал Слэш наставительно, словно упрекая ее за то, что она была слишком рациональна, – что только шейкеры и японцы могут находить счастье в чересчур малом. Для остального человечества, включая нас, слишком много – это и есть вполне достаточно…