Любовь и горы
Шрифт:
Гейл взглянула с укором. Ей не хотелось откровенничать. Если она не станет распространяться, ну, тогда этого и в самом деле не было. Ей хотелось обмануть себя. Хотя она понимала, что это невозможно, и об этом помнили ее губы, ее грудь, все ее тело.
– Так вы нашли какие-нибудь большие кости, Шелби?
– Одну, – с готовностью затараторила Шелби, – Мак сказал, что она слишком большая, может, и человека, довольно редкая, может, и доисторическая.
Шелби всем своим видом показывала, что очень заинтересована разговором.
– Какой-то первобытный двуногий
– Да, точно, это был двуногий, – пробормотала Гейл и отвернулась, чтобы засунуть тосты в горячую духовку. Она старалась не смотреть на Шелби. – Мак такой романтик. Ты видела горные цветы, которые он нарвал мне сегодня?
– Как я могла не видеть, ты махала ими весь день, – вспомнила Гейл.
– Держу пари, Билл – почти как он. Ты знаешь, они с Маком были друзьями с раннего возраста. Если бы ты только послушала, как они разговаривают. Так здорово слушать Мака. Билл тоже клевый парень.
Гейл хотелось зажать уши. Ей не нужно было выслушивать, какой прекрасный Билл. Все, что ей нужно было знать о Билле, она знала. Билл точно был классный парень, а с хорошими парнями всегда тяжело расставаться. Шелби продолжала болтать. Гейл едва понимала ее. Ее больше не занимали новости их походной жизни, а какой замечательный был Мак – это тоже было неинтересно. Но Шелби будто заклинило.
– Да, Мак – стоящий мужик, и они с Биллом…
Гейл бросила на нее многозначительный взгляд:
– Слушай, ты не поняла, я больше не хочу об этом разговаривать. Ладно?
Шелби споткнулась на полуслове и удивленно посмотрела на подругу:
– Ну, я не сообразила, что тебя это задевает.
Гейл в сердцах плюхнула жаркое на походный стол.
– Шелби, ты мне действуешь на нервы последние пять минут. – Потом села, опершись подбородком на руки.
– С меня довольно этих ковбоев и лошадей, спальных мешков и ямок для уборной. Я так хочу вырваться из этого проклятого лагеря и готова на чем угодно уехать в Кентукки, и как можно скорее. Ноги моей никогда бы не было в Колорадо. Я не прощу тебе, что ты завлекла меня сюда, понимаешь? Я, может быть, никогда не прощу тебя!
Воцарилась тишина. Но когда Гейл встретила ошеломленный взгляд подруги, она пожалела о каждом сказанном слове. Она выдохнула:
– Шелби, извини, не отворачивайся. Это из-за того, что…
Но тут Шелби обернулась назад.
– Ваше желание скоро исполнится, – услышала она голос откуда-то из-за спины. Гейл обернулась и столкнулась лицом к лицу с Биллом. Его полуопущенные глаза сверкнули. – Да, – произнес он. – Не успеете подумать, как прибудете в Кентукки в целости и сохранности. А теперь – где обед?
Вот же, она приготовила. Он не мог дождаться, когда она уедет. Он торопил дни больше, чем она. Повернувшись, Билл направился к столу и сел. Мак последовал за ним, будто повторяя его движения. Шелби потянулась, доставая тостерницу из духовки. Ошеломленная, Гейл стояла и наблюдала за всем происходящим. «Так! Могущественный Уинчестер промолвил слово, и все
Она повернулась и вышла.
Гейл нужно было несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Она быстро зашагала прямо к небольшой рощице и опустилась у подножия высокой сосны. Ей были хорошо видны палатка и столовая. «Проклятие. Сидят и сидят, как будто ничего не случилось». А что случилось? Она опустила голову на руки. Ну, во-первых, она чуть не отдалась Биллу прямо на земле, как животное. И потом, было еще кое-что… ну конечно, его бегство. Почему он всегда останавливался и почему она не хотела этого?
«Почему я схожу с ума, когда он уходит? Мне не нужен Билл Уинчестер, – твердила себе Гейл. – Мне определенно не нужны близкие отношения с ним. Мне нужен человек, который даст мне стабильность, защиту, финансовое благополучие, будущее, положение в обществе». Вот все, что для нее требовалось, о чем говорила ей мать.
Внезапно поток ее мыслей прервался. На самом деле она больше всего в жизни хотела, чтобы ее полюбили, и не имело значения, будет ли ее дом на востоке.
Может быть, она была бы счастлива на ранчо в Скалистых горах? А дети? Да, конечно…
Гейл посмотрела сквозь лапы хвойных веток и отчетливо разглядела спину Билла. Кончики ее пальцев напряглись, когда она вспомнила его гладкую кожу, жесткие волосы у него на груди, в памяти всплыло ощущение чего-то грубого, чувственного, первобытного. Пусть. Она поднесла свои пальцы к губам. А какое волшебное ощущение испытала она, когда он водил усами по ее телу.
Резко изменив положение, она села, выпрямившись. «Успокойся, Гейл. Фантазии совсем ни к чему. Билл, кажется, не говорил, что желает разделить свою жизнь с тобой? Все, что он мог, – это дать тебе почувствовать его сексуальность. А потом он внезапно отпрянет от тебя, как испуганный юноша».
«Ладно, я здесь, – решила она. – И я ничего не могу изменить. Не имеет значения, как мои гормоны бушуют в присутствии Билла, когда он, очевидно, не желает ничего большего, кроме нескольких минут близости. Я возвращаюсь в Кентукки одна. Туда, где я нужна своим ученикам и родителям. Из этих ненормальных условий, которые так нравятся Шелби. Я не искала никаких приключений, и мне не нужна, в конце концов, эта встряска. Я не хочу голодать, болеть и страдать».
Гейл бросила взгляд на троицу в столовой. Интересно, заметят они, если она войдет? Вообще демонстрацию устраивать не стоило. А они и в самом деле не обратили внимания.
Она положила себе в тарелку небольшую порцию жаркого, взяла кусочек тоста с чесноком, налила себе остывшего чая и как ни в чем ни бывало уселась рядом с Шелби. Единственное неудобство заключалось в том, что, усевшись рядом с Шелби, она как раз очутилась напротив Билла. Она сразу сосредоточилась на еде и не поднимала головы. Ей правда очень хотелось есть. Некоторое время все молчали.
– Какой чудесный день у нас был сегодня, правда, Мак? – Шелби подперла подбородок руками и приняла умиленный вид.