Любовь и корица
Шрифт:
– Только поглядите, как на нее смотрят преподаватели!
Мой взгляд устремился к противоположным столикам, у которых с открытыми ртами замерли учителя, и только на физиономиях мистера Харрисона и мистера Кокса было заметно едва уловимое наслаждение.
– В их стаканчиках вовсе не компот, – с уверенностью заявила Молли, начиная плавно покачиваться в такт музыке. Когда диджей громко пригласил всех на танцпол, она схватила за руки Ненси и Мери: – Пойдемте! Чего на месте стоять?
Мери успела вырваться, заставив Молли протянуть недовольный стон. Пока
Я их понимала. Ведь как бы сильно я не жаждала ворваться в центр и танцевать до упаду, мною руководила та же дурацкая скованность, от которой надо было в срочном порядке избавляться.
– Ты только оглядись, весь зал смотрит на этих девочек. Мне неловко выходить туда и танцевать… Мы же опозоримся, – мямлила Ненси, обнимая себя за плечи.
– Привет, подруга! – с деланным весельем подмигнула ей Мери. – Теперь нас двое!
– Ладно, подождем, когда кто-нибудь еще выйдет, – недовольно вздохнула Молли и развернулась к центру зала.
И так было всегда. Сначала мы стояли в сторонке около часа, стесняясь выйти и потанцевать, как нам того хотелось. Уверена, в воображении многих из здесь присутствующих, – в отличие от этих вульгарных старшеклассниц, что вертели пятыми точками из стороны в сторону, – вечер представлялся настолько идеальным, что некоторые из его участников получали памятные призы за самые зажигательные танцы. Наверняка, Бобби-шахматист в своих мечтах завоевывал первое место в номинации «Самый реактивный танцор этого вечера». Я, во всяком случае, всегда получала награду за «Самый лучший танец под R’n’ B».
– Мы, как обычно, достоимся на месте, а когда соберемся – пора уже домой уходить! – продолжала бубнить Молли, бросая на нас троих недовольный взгляд. – Смотрите, ещё девочки вышли! Ну же, пойдемте!
– Они же тоже выпускницы. Давай подождем, когда кто-нибудь из наших выйдет? – взволнованно щебетала Ненси. Она щурилась, пытаясь разглядеть танцующих.
– У тебя с собой очки? – спросила я и Ненси кивнула. – Так надевай! Зачем мучаешься?
– На мне такое красивое платье, а я буду в очках? Нет уж… Не хочу быть очкариком сегодня.
Ну что за глупая принципиальность?
– Смотрите, уже парни выходят! Нас так и будут считать мелочью, пока мы как дети стоим в сторонке и стесняемся! Мы уже взрослые, через несколько месяцев нам, как и Дейзи, стукнет пятнадцать! Пойдемте!
Молли резко расправила плечи и снова схватила за руку Ненси. В мгновение, обе оказались в центре зала, оставив нас с Мери у столика с напитками. Я с тревогой наблюдала, как бедная Ненси пыталась двигаться в такт зажигательной и динамичной музыки, но её движения были настолько скованы и угловаты, что мне хотелось накрыть одноклассницу плащом-невидимкой. Молли же наоборот: поглядывая в сторону старшеклассниц, старалась повторять их движения, что так же получалось не слишком здорово.
– Я же говорю, без масок и костюмов всё это – позорище! – причитала Мери, выпивая стакан с компотом. – Директриса молодец. Лишила возможности расслабиться.
– За «не маскарадную» вечеринку голосовали старосты классов.
– А ты не в курсе, кто староста у
– Не говори это идиотское слово!
– Обыкновенное слово, его все говорят.
Недовольно поджав губы, я начала осторожно пробираться сквозь толпу к столикам с едой. Уж лучше пойду поем, чем буду в очередной раз грызться с Мери по поводу её необъяснимой «любви» к глупым девицам. Интересно, за кого она будет голосовать на выборах в президенты школы грядущей весной? Всеми любимого Джека Пирса, наверняка, заменит такой же высокомерный, бестолковый качок, от которого без ума даже мистер Харрисон. Меня вообще удивлял принцип голосования учащихся. По каким критериям они оценивали кандидатов? Уж явно в этом списке отсутствовали любознательность, ответственность, лидерство и внутренняя сила. Слава богу, что наш нынешний президент хотя бы обладал хорошей памятью и с легкостью запоминал свою речь, с которой выступал на всяких мероприятиях. А в остальном же – дуб дубом.
Задев плечом какую-то девочку в темном платье, я тут же извинилась. Наконец, я увидела столик с печеньем, конфетами и (фу, гадость!) булочками с корицей. Надеясь, что этим зловонием не пропахли печенья, я двинулась вперед к сладостям. Когда цель оказалась в дух шагах от меня, кто-то легонько стукнул по моей спине, заставив обернуться. Взлохмаченный Бобби Фишер оголил кривоватые зубы и засунул руки в карманы брюк, отчего плечи темного пиджака поднялись до самых ушей.
– Не танцуется тебе, да?
– Ээ… Я как раз собираюсь…
– Но ты идешь в другую сторону, – с ухмылкой заметил он, поправив очки на переносице. – Если хочешь, можем…
«Пойти потанцевать вместе».
«Уйти вместе домой».
«Наберем еды и вместе посидим в коридоре».
– Ой, погоди! Я забыла кое-что! – бросила я первое, что пришло в голову. Эта бестолковая улыбка, как говорит Мери, машинально появилась на моем лице, и я медленно попятилась назад. – Минутку!
Резко развернувшись, дабы снова поскорее сбежать от надоевшего преследователя, я тут же замерла на месте, словно ударилась лбом о невидимую стену. Кажется, я даже услышала какой-то потрескивающий звук.
И тут всё вокруг в один миг стало невесомым. Кружащиеся разноцветные точки на стенах замедлили движение, а колонки с грохочущей музыкой как будто провалились под воду и теперь звуки казались вибрирующими и глухими. Я попыталась моргнуть, но как будто не знала, как это делается. Перед глазами был лишь парень в рваных джинсах и черной футболке, что с аппетитом поглощал сахарные булки с корицей. Фу, гадость… А может и нет…
Его темные волосы падали на глаза, отчего ему приходилось несколько раз трясти головой, чтобы непослушная челка не колола веки и легла как-то иначе. Я не понимала: то ли он действительно жевал так медленно, то ли все мы находились в космосе, пребывая в состоянии невесомости. Темные тени играли на его угловатом лице, и всякий раз когда луч света медленно подкрадывался к глазам, незнакомец опускал голову, лишая меня возможности разглядеть их.