Любовь и месть
Шрифт:
Никто не вменял в обязанность тетушке Эрминии ходить туда каждый день, но она не пропускала ни дня. В доме жил священник, следящий за раздачей пищи, но он слишком стар, чтобы выполнять всю необходимую работу. Те, кто там ночевал, должны были стирать за собой постельное белье и мыть свою посуду для следующих постояльцев, но эти правила никогда не соблюдались, и только благодаря ежедневному каторжному труду тетушки Эрминии ночлежный дом еще не превратился в очаг заразы.
Все утро монахини обычно уходило на уборку и стирку в богадельне. Потом она несколько
Работы было много, а тете Эрминии уже под пятьдесят! Шиине было жаль ее, и она решила помогать тетушке.
Получилось неплохо. Молодая и полная энергии Шиина гораздо быстрее и лучше справлялась с работой, чем тетя Эрминия. К тому времени, когда она приходила в богадельню, постояльцы разбредались, так что ее никто не беспокоил. Оставшееся время дня она и тетушка могли теперь проводить вместе в тишине монастыря, разговаривая или занимаясь шитьем. Если Шиина и скучала по дому и привычному образу жизни, то пока совсем еще немного. Ей только до боли не хватало брата. В монастыре не оказалось ни одной ее ровесницы, ни одного веселого лица, и; может быть, поэтому она чувствовала себя одиноко.
Прошел месяц, а Шиина так и не получила весточки из дома — ни от Найала, ни от отца. Она занималась починкой одежды для бедняков, научилась у тетушки шить, привела в порядок и перечистила свой собственный гардероб… и ей до смерти все это надоело. Она хотела скакать верхом на лошади, охотиться и плавать, пока еще не выпал первый снег. Ей хотелось приключений или по крайней мере какого-нибудь разнообразия, и — ох! — как же она скучала по Найалу.
Впервые в жизни Найал будет участвовать в набегах. Осень всегда была традиционным временем года для угона скота. Тот скот, что Фергюссоны угонят в этом году, будет сохранен, а не продан, так как из-за Мак-Киннонов они понесли слишком большие потери.
То сентябрьское утро, когда Шиина тянула к реке тележку, наполненную грязным постельным бельем, было угнетающе мрачным. Это было не просто обычное для Шотландии серое утро. Небо затянуло тяжелыми мрачными тучами — предвестницами надвигающейся бури. Девушка беспокоилась о белье. Обычно она развешивала уже постиранное постельное белье прямо на берегу реки, где, обдуваемое ветерком, оно просушивалось гораздо быстрее, чем в замкнутом дворе церковного прихода. Но если пойдет дождь, то выстиранное придется развешивать внутри богадельни, и оно будет сохнуть целый день.
Так уже бывало, и в этих случаях Шиине приходилось задерживаться там до полудня, когда богадельня уже заполнялась народом. Ей было неприятно опять видеть изможденные лица с впалыми щеками да грязные лохмотья. А сейчас Шиина надеялась, что дождь пройдет стороной.
Она очень торопилась, и к концу стирки ее руки были стерты в кровь. Ее бедные руки! Какие белые и гладкие были когда-то они у нее. Теперь кожа на ее руках покраснела, потрескалась и болела.
— Не нужно ли помочь, девушка? Шиина вздрогнула от неожиданности и быстро обернулась. Из-за
Он был жителем Горной Шотландии, и цвета его накидки очень напоминали цвета ее клана. Юноша очень молод, примерно ее ровесник, его лицо чем-то располагало к себе, и она не испугалась. Он был очень красив, но дело не в этом. В самом облике юноши чувствовалась доброжелательность.
— Спасибо за готовность помочь, — весело усмехнулась Шиина. — Но я не могу себе представить воина, занимающегося стиркой белья для бедных.
— Ты нищенка? — он был шокирован, и удивление, звучащее в его голосе, заставило ее рассмеяться.
— Конечно. Неужели вы думаете, я стирала бы это белье, если бы было иначе?
— Но ты не выглядишь нищенкой.
— А я только недавно ею стала. Я хочу сказать, только недавно обеднела.
— У тебя нет семьи?
— Да у вас слишком много вопросов, и вы понапрасну теряете время. — Ее голос звучал строго, но в глазах поблескивали озорные искорки.
Она так давно не разговаривала со своими ровесниками, и к тому же он был красивым мужчиной. Ей хотелось, чтобы он подольше с ней постоял. Но, конечно, ему не до нее.
— Скоро пойдет дождь, и я не успею просушить белье, — сказала она со вздохом.
Шиина наклонилась, чтобы отжать последнюю простыню и повесить ее вместе с остальным бельем сушиться на деревьях, растущих у берега. Когда она снова обернулась, юноша стоял прямо у нее за спиной, уже спешившись. Он был намного выше ее, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Ты такая хорошенькая, просто редкая красавица. — Голос выдавал его удивление. — Я видел, как ты проходила мимо скотного двора.
— И решили пойти за мной?
— Да.
— Значит, в ваших привычках преследовать девушек? — добродушно пошутила Шиина. Но он оставался совершенно серьезным.
— Можно я тебя поцелую?
Она остолбенела.
— Только попробуйте, и получите пощечину, — спустя мгновение нашлась она.
Он рассмеялся, его напряжение немного уменьшилось.
— А ты девушка с характером. Сразу видно, что у тебя нет мужа, чтобы управлять тобой.
— А вы, на мой взгляд, слишком самоуверенны, — парировала девушка, чувствуя себя неловко. Юноша уже смотрел на нее не просто оценивающе, его глаза пожирали Шиину.
Она попыталась пройти мимо него, но он раскинул в стороны руки, не пропуская ее.
— Я не дам тебе убежать. Может быть, это просто видение, но я не дам тебе рассеяться, как дым.
Он стоял, широко раскинув руки, и Шиина подозревала, что он просто схватит ее в охапку, если она попробует пройти. Это ей уже совсем не нравилось. Он был молод, но все же весьма крупный мужчина, и к тому же горец.
— Что же вы хотите? — она сердито посмотрела на него.
— Ты слишком красива, чтобы зарабатывать на жизнь попрошайничеством. Я бы хотел быть твоим мужчиной и заботиться о тебе.