Любовь и опасность
Шрифт:
– И давно он правит?
– Едва ли не с пеленок, – пояснил лэрд. – Лучшее, что у нас есть, – это королева. Она чудесная, добрая и благочестивая женщина и подарила Шотландии четверых здоровых принцев и двух принцесс. Эта женщина в отличие от мужа понимает, что такое долг, Я не влиятельный и не могущественный человек, но даже здесь, на границе, до нас доходят слухи, что графы недовольны.
– Неужели начнется война?! – ахнула Адэр. Она ненавидела войны. Всю ее жизнь исковеркала война. Неужели на земле нет места, где царит мир?
– Возможно, но
– Милорд, я провела десять лет при дворе короля Эдуарда и привыкла к серьезным разговорам окружающих, особенно на политические темы. Я слушала и наблюдала, и это считалось вполне естественным, поскольку, рано или поздно, я могла войти в знатную семью и мои знания считались бы весьма ценными. Для того чтобы возвыситься при дворе, необходимы влиятельные друзья и связи. Как побочная дочь короля и к тому же титулованная особа, я имела некоторую ценность в глазах отца. К сожалению, он не слишком мудро этим воспользовался. Впрочем, всему виной его алчность. Я еще не встречала человека, столь жадно наслаждавшегося радостями жизни.
Конал был поражен ее мудрыми не по годам суждениями, а возможно, даже немного растерялся. Но сейчас было не время размышлять о тонкостях придворного этикета. Ему сияли огромные фиолетовые звезды, и все остальное для Конала Брюса просто померкло.
Пока они разговаривали, братья и служанки бегали из кухни наверх, таская горячую воду. Наконец Гризел подошла к ним.
– Лохань полна, – сообщила она.
– А вы принесли еще два ведра воды для ополаскивания? – напомнила Адэр.
– Да, нам Элсбет сказала. Адэр поднялась.
– Настало время вашей ванны, милорд, – объявила она. Дункан и Мердок ехидно засмеялись.
Конал Брюс окинул их грозным взглядом.
– Гризел, – велела Адэр, – пойдем со мной, заберешь одежду лэрда. Отдашь ее Элсбет. Найдется ночная рубашка для лэрда?
– Я не сплю в чертовой рубашке! – взорвался лэрд с таким видом, что Гризел и Флора нервно подскочили.
– Я тоже, – спокойно заметила Адэр, беря его за руку. – Пойдемте, милорд.
И они в сопровождении Гризел вышли из зала. Оказавшись в спальне, Адэр первым делом сняла поношенные сапоги лэрда.
– Посмотри, нельзя ли привести их в божеский вид, – сказала она Гризел и брезгливо сдернула портянки. – А это сожги. Они почти сгнили и ужасно воняют. Вставайте, милорд.
Конал был поражен ее деловитостью. Адэр быстро раздела его, вручая каждый предмет Гризель с соответствующим приказанием.
– Это можно вычистить. Это – постирать. Это – сжечь. А это еще можно заштопать. Если у него нет другой рубашки, нельзя ли к утру сшить новую? Если же рубашка есть, позаботься о том, чтобы она была чистая и без дыр. Вижу, нам придется браться за шитье. Садитесь в лохань, милорд. Не хотите же вы, чтобы вода остыла.
Лэрд кое-как уместился в лохани. Колени неуклюже высовывались наружу.
Гризел собрала одежду и вышла из комнаты.
Встав на колени, Адэр взяла небольшую тряпочку, окунула в горячую воду, хорошенько намылила и принялась оттирать Конала.
– Жаль, что я не смогла найти жесткую щетку, – приговаривала она, растирая мыло по его широким плечам и спине и стараясь изо всех сил. – У тебя ужасно грязная шея!
Она так энергично орудовала тряпкой, что Конал протестующе завопил:
– Женщина, ты, никак, пытаешься содрать с меня шкуру?!
– Я не терла бы так сильно, не будь вы чумазым, как уличный мальчишка, и раздобудь я щетку, – пояснила Адэр, атакуя его уши. – Не помните, когда в последний раз пользовались мылом? Вероятно, со смерти своей доброй матушки. Какой позор! А она так старалась хорошо вас воспитать! С вашими братьями по крайней мере ей это больше удалось.
Его грудь была покрыта легкой порослью темных волос. Грудь Эндрю была гладкой. Адэр молча вымыла Коналу грудь и руки. Он высунул ногу, и Адэр снова принялась за дело, продергивая тряпочку между пальцами. У него были очень большие ступни, что неудивительно для такого высокого мужчины. Она вымыла вторую ногу. Ногти на ногах и руках давно следовало бы подстричь, и она позаботится об этом, прежде чем они лягут в постель.
Наконец Адэр атаковала его темные волосы, безжалостно впиваясь пальцами в кожу головы, чтобы избавиться от гнид, которые наверняка угнездились там. Конал снова запротестовал, но Адэр в ответ вылила ему на голову полведра теплой воды. Потом намылила волосы во второй раз и промыла.
– От меня пахнет как от чертова цветка, – пожаловался Конал и попытался было схватить ее, но Адэр шлепнула его порукам.
– Вы пахнете куда приятнее, чем до того, как влезли в эту лохань. Вставайте, милорд. Я еще не закончила.
Конал повиновался, и она вымыла его круглые тугие ягодицы и мускулистые ноги.
– Повернитесь! – резко бросила она и принялась мыть его живот и скрести колени. Ей хотелось отвести взгляд от мужской плоти, но это оказалось невозможно. Сжав зубы, Адэр наскоро обтерла Конала.
– Ну вот и все. Теперь можете выйти.
Он ступил на клочок ткани, который она расстелила на полу, взял протянутое полотенце и стал медленно, тщательно вытираться. Обвязав полотенцем чресла, он подошел к двери спальни, открыл и позвал:
– Дункан! Мердок! Ко мне! Братья дружно взлетели наверх.
– Уберите чертову лохань, но сначала вылейте воду в окно. И не зыркайте по сторонам! – предупредил он, заметив, как они украдкой бросают взгляды на Адэр, оставшуюся в одной камизе.
Дункан и Мердок подняли лохань за веревочные ручки и, открыв окно, опрокинули ее вверх дном. Вода с шумом выплеснулась вниз. Братья быстро закрыли ставни и так же поспешно вышли из спальни. Обернувшись, Адэр увидела, как лэрд поворачивает ключ в скважине. Ее сердце тревожно забилось.