Любовь и вечность
Шрифт:
Мирисса удивленно воскликнула:
– Неужели это правда? Ну как тебе удается так сочетать в себе доброту и рассудительность?
– Кроме того, я поручил своему управляющему, – продолжил муж, – послать с ними в «Приют королевы» двух слуг, когда они будут готовы уехать. Слуги позаботятся о них.
Мирисса чуть не задохнулась от нахлынувших чувств и, уткнувшись лицом в шею мужу, пробормотала:
– Мне становится стыдно, что сама я совсем перестала волноваться за папу. Ты можешь посчитать, будто я ищу себе оправдания,
– Именно поэтому я весьма эгоистично ре-шип позаботиться о твоем отце и Гарри за тебя. Если тебе и следует о ком-нибудь волноваться, то только обо мне, и это мое требование!
– Меня… заботит… только твое… счастье.
– Отлично, – одобрительно заметил герцог. – Ты должна сосредоточиться только на мне, и я начну ревновать, если ты станешь думать о ком-либо еще.
– Думать о ком-либо еще… слишком сложно для меня, – призналась Мирисса.
Потом она прижалась к мужу и тихо-тихо сказала:
– Может показаться… странным… но я не спрашивала о дуэли… И ее причинах…
– Мне не хочется говорить на эту тему, – сказал герцог. – Мо поскольку, полагаю, тебе интересно узнать, как там дела в Нине (признаюсь, мне самому это интересно), мы сейчас движемся по направлению к Кале, где я договорился о встрече со своим секретарем. Он пересечет Ла-Манш и окажется там раньше нас вместе с самыми последними новостями.
Мирисса замерла, неожиданно для самой себя она испугалась.
– А… ты… думаешь, нас не будут там ожидать.. Разве тебя не могут арестовать и препроводить назад в… Англию?
– Это невозможно, пока я нахожусь на иностранной территории, – ответил герцог. – Приказы английских властей не имеют силы по эту сторону Ла-Манша. Так что не волнуйся, моя дорогая. Предоставь мне беспокоиться обо всем. Но я чувствовал, что, как и мне, тебе интересно было бы узнать о событиях дома.
Нириссе не хотелось признаваться в этом, но неимоверное счастье, которое она испытывала, находясь рядом с мужем, едва ли давало повод задумываться о том переполохе, той сумятице, которую они вызвали в Нине своим отъездом.
Должно быть, исчезновение герцога потрясло всех гостей, домочадцев, слуг.
Теперь, когда Нирисса задумалась обо всем, ее снова охватил страх, что, хотя Дельфина и сама отказалась сопровождать герцога, старшая сестра могла прийти в ярость, узнав, кто занял ее место.
Поскольку ей совсем не хотелось тревожить мужа этой мыслью, она старалась больше молчать, и ей это удалось. Тем временем ближе к полудню яхта плавно вошла в гавань в Кале.
Как Нирисса и предполагала, Тэлбот сошел на берег один.
Она видела, как старался он оградить ее от любых ударов, которые могли бы ожидать их, и поэтому предпочел сообщить жене все новости по возвращении на судно.
Но она все равно не могла избавиться от волнения и, поднявшись на палубу, пристально наблюдала за движением на причале, хотя появления герцога еще рано было ожидать.
Огромным усилием воли Нирисса все же заставила себя перейти на другой борт яхты, где открывался вид на море.
Было уже время ленча, когда герцог вернулся. Нирисса с радостным вскриком бросилась к нему.
Она и без его рассказа увидела, что все хорошо и муж всем доволен.
– Хорошие новости?
– Очень хорошие.
Они уселись на деревянную скамейку, и герцог, взяв ее за руку, начал рассказывать.
– Дорогая моя, Энтони Пок чудом оправился от раны и сейчас жив и здоров.
Нирисса судорожно глотнула воздух.
– Жив? – едва прошептала она.
– Жив! – повторил герцог. – Это означает, что, когда мы того пожелаем, а пожелаем мы этого не раньше, чем закончится наш медовый месяц, мы сможем отправиться домой.
Нирисса недоверчиво смотрела на него. Внезапно слезы хлынули у нее из глаз, и она уткнулась в него лицом.
– Ты не плачешь ли, моя дорогая?
– Это слезы… радости. Я все время… молилась… я отчаянно… молилась… я просила… исправить… чтобы тебе… не пришлось так долго жить в изгнании.
– Твои молитвы были услышаны, но я не могу позволить тебе плакать. Я хочу слышать твой смех, хочу, чтобы всю нашу оставшуюся жизнь ты была бы счастлива вместе со мной.
Он целовал ее до тех пор, пока она не начала улыбаться.
Когда жена спустилась вниз приготовиться к ленчу, герцог пошел на нос яхты взглянуть на воды Ла-Манша, разделяющие Францию и Англию.
Он решил, что через три недели, возможно, через месяц, он отвезет Мириссу домой.
«Она никогда не узнает, – размышлял он, – как тщательно мы с Энтони Поком подготовили все сцены, разыгранные между нами».
Каждый из них поклялся, что никто, кроме друзей, игравших другие роли в этом спектакле с дуэлью, не должен никогда узнать правду.
Когда герцог вызвал лорда Пока на откровенный разговор, тот признался ему в своей любви к Дельфине, которая отвечала ему взаимностью. Но сложность его положения состояла в том, что Энтони нечего было предложить ей, у него не было даже дома.
Зная способности Энтони Пока в области верховой езды, герцог давно уже задумал предложить другу заняться управлением его скаковыми конюшнями, если, конечно, такое занятие придется тому по душе.
– Вместе с работой вы получите превосходный дом в Ньюмаркете. И если я предложу вам высокое жалованье, достаточное, чтобы в него включались и расходы на дом в Лондоне, полагаю, у Дельфины будет все, чего она желает.
Лорд Пок не сомневался, что, хотя Дельфина и была избалована и испорчена льстивыми речами, которые ее постоянно сопровождали, он сумел бы в этом случае сделать ее счастливой, отчего он и согласился на все предложения герцога.