Любовь короля. Том 1
Шрифт:
Сан не ответила. Она подумала о подслушанном разговоре: отец с незнакомцем говорили о человеке, отправленном в Чхольдон. Отец сказал, что это надежный человек. Стало быть, он имел в виду Кухёна. Кухёну поручили подготовить что-то перед королевской охотой.
Видя, что воспитанница умолкла и призадумалась, нянюшка решила, что это признак раскаяния, и начала причитать:
– И за что мне все это на старости лет? Я уж ее и растила, и берегла как зеницу ока, а она переодевается мальчишкой и сбегает от старой няньки. Является вся в грязи, где была – не говорит, а ведь отвечать мне. Сведет,
– Ты прекратишь, если я честно все расскажу? – с ласковой насмешкой спросила Сан, протягивая руку.
Нянюшка с жаром схватила ее ладонь, в глазах вспыхнуло любопытство.
– Так уже прекратила. Где же ты была?
– На горе Мансусан.
Брови нянюшки взлетели вверх. Воспитанница смотрела на нее серьезно и грустно.
– Я была на горе Мансусан у могилы матушки, – повторила Сан.
– Но зачем ты туда отправилась? Можно было вознести молитву о матушке в Кванмёнса.
– Скоро мне исполнится восемнадцать – и меня выдадут замуж. Не подумай, что я мечтаю стать чьей-то женой, это отец вчера заговорил о замужестве. И меня сразу же потянуло к матушке. Она отдала свою жизнь, защищая дочь, и вот дочь выросла и скоро покинет родительский дом, но матушка этого не увидит. Мне стало так грустно… Конечно, можно было и помолиться, но мне захотелось побывать на ее могиле.
– Что ж ты не сказала? Мы могли бы отправиться вместе. – Нянюшка расчувствовалась до слез.
– Пришлось бы брать слуг и паланкин, сборы бы затянулись, да и добираться всем вместе гораздо дольше. Еще и отец бы переживал. Я подумала, что лучше взять лошадь и добраться туда одной. К тому же мне хотелось поговорить с матушкой наедине.
– Ох, бедное мое дитя…
Растроганная нянюшка прижала Сан к себе и заплакала. Ей было грустно от того, что девушка тоскует по умершей матери, однако новости о грядущем браке ее обрадовали.
– И все-таки не стоило так рисковать. Знаю, знаю, ты прекрасная наездница и умеешь за себя постоять, но вокруг слишком много опасностей. Если опять захочешь совершить такое путешествие, возьми с собой хотя бы Кухёна.
– Хорошо. Прости, что заставила тебя волноваться, – мягко сказала Сан.
Взяв с воспитанницы обещание, что та непременно предупредит о следующей отлучке, няня, шмыгая носом, отправилась по своим делам. Сан обернулась к Пиён, которая все это время стояла ни жива ни мертва. Глаза и кончик носа Пиён покраснели – она была такой же чувствительной, как и нянюшка.
– Завтра я приболею, – заявила Сан.
– Что? – От неожиданности Пиён забыла закрыть рот.
– Утром, когда нянюшка принесет завтрак, скажу, что так вымоталась от скачки до горы Мансусан и обратно, что не могу встать с постели. Нянюшка оповестит всех, чтобы меня не беспокоили, а ты будешь вести себя так, будто я в комнате.
– Вы же знаете нянюшку, она сядет у двери, чтобы никого не пускать, и вы не сможете выбраться из флигеля.
– Вылезу через окно в соседней комнате. Положим под одеяло подушки, чтобы казалось, будто я лежу, укрывшись с головой. Нянюшка не станет проверять, так что не беспокойся.
– Но…
Пиён неожиданно разрыдалась. Для нее это было уже слишком.
Сан нежно обняла служанку за плечи и прошептала:
– Прости, но это действительно очень важно. Прошу, помоги мне.
– Да, госпожа… – спустя несколько мгновений слабо отозвалась Пиён, с самого начала понимавшая, что не сможет отказать.
Получив нужный ей ответ, Сан наконец избавилась от грязной одежды. Пока она мылась, мурлыча под нос какую-то песенку, как обычно поступали служанки, а не благородные дамы, Пиён успокоилась и даже заулыбалась. Пусть день и принес ей много тревог, благодаря госпоже она пережила интересное приключение.
«Я сделаю для нее все», – пообещала себе Пиён, когда освежившаяся Сан ослепительно ей улыбнулась.
Тайную комнату в «Павильоне пьянящей луны» освещала всего одна большая красная свеча. На полу, на шелковом одеяле, лежал мужчина, заложив руку за голову. Тук-тук-тук. Пальцами свободной руки мужчина постукивал по полу. Его глаза были закрыты, словно он о чем-то задумался. Дверь в комнату тихонько приоткрылась, и стук прекратился.
Послышалось шуршание шелка и запахло чем-то дурманяще сладким. Осторожно ступая, женщина в шелковом одеянии, подчеркивавшем изгибы ее фигуры, поставила к ногам мужчины маленький горшочек, до краев наполненный ароматическим маслом. Вынув из рукава флакончик размером с палец, она добавила в масло несколько капель мирры.
Затем она принялась раздевать мужчину. Тот привычно подчинялся, не открывая глаз, а когда она обнажила его до пояса, перевернулся на живот. Увлажнив руки, женщина принялась медленно массировать шею и плечи мужчины. Вскоре мужчина удовлетворенно застонал, чувствуя, как под умелыми пальцами расслабляются затвердевшие мышцы.
Еще некоторое время женщина массировала его спину, а затем склонилась, обняла за шею и тихо проговорила на ухо:
– Ваш посланник вернулся от Ёнъин-бэка.
– Панъён вернулся? Что говорит?
– Ёнъин-бэк рассержен встречей Ван Чона с наследным принцем в доме у Канъян-гона.
– Ван Чону не следовало туда отправляться. Насколько зол Ёнъин-бэк?
– Он говорит, что не хочет выдавать дочь за дурня, который заботится о Канъян-гоне.
Мужчина хмыкнул:
– Один дурень распознал второго. Однако без дурней наше дело не сделаешь. Что еще?
– Ёнъин-бэк нервничает из-за нашего отряда. Панъён считает, что Ёнъин-бэк осторожничает из-за того, что земли, где пройдет королевская охота, принадлежат его дочери. Но…
– Но что?
– Мне кажется, нервничает и сам Панъён.
– Он что-то сказал?
– Нет, но по нему это видно. Он не доверяет отряду. Вероятно, считает его сборищем бродяг.
Мужчина перевернулся на спину, притянул женщину к себе и с улыбкой спросил:
– А ты как думаешь? Можно ли доверять нашим бродягам?
– Я их не знаю. Но если вы им верите, то и я тоже.
– Я никому не верю.
Во взгляде женщины промелькнула обида.
Мужчина опять усмехнулся:
– Конечно, кроме тебя, драгоценная Пуён.