Любовь Люцифера
Шрифт:
Она держала крест на весу, над самой землей. Висельник споткнулся и упал — или набросился — прямо на нее, она почувствовала отвратительный запах гниения, исходящий от его руки, схватившей ее за горло, но тут произошло сразу несколько событий. Ей показалось, что из Гростенсхольма доносится какой-то крик — возгласы тех существ, которые еще оставались там. «Не прикасайся к ней, не прикасайся, она опасна!» — кричали они. И тут она с такой силой отшвырнула его от себя, что он с воплем повалился на землю и стал извиваться, словно избиваемая змея.
Стараясь
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа я благословляю эту землю и все, что скрывается в ней. Моя персона слишком ничтожна для подобного благословения, но я должна это сделать, да поможет мне Бог!
И все это время она держала над землей крест.
Вопли висельника стали затихать. Тело его поблекло, усохло, словно испаряясь, словно впитываясь в землю. И она услышала тихий стон или вздох, вздох поражения — и мира.
Ноги у Саги подкашивались, когда она спускалась с холма и шла обратно через поле.
Что же произошло? Кто-то перепугал его еще до того, как она произнесла слова благословения, заставившие его исчезнуть. Что это было? Крест? Или мандрагора? Или то, что она была избранной? Все эти причины казались ей одинаково невероятными.
Навстречу ей шел Вильяр.
— Господи, Сага… — произнес он и замолчал. Какие-то белые тени промелькнули мимо них и исчезли по направлению к лесу.
— Это были самые последние, — дрожащим голосом произнесла она, все еще находясь в плену пережитого. — Теперь Гростенсхольм свободен. Завтра утром я пойду в церковь и поблагодарю за помощь.
Они в страхе остановились. Из старинного господского дома доносился странный шум. Они увидели, как закачались стены, и они поняли, что за этими стенами все рушится, они увидели это по потолку, который провалился и обрушился в дом.
— Дом словно ожидал твоего появления, — побелев, произнес Вильяр.
— Я сама способствовала этому разрушению, когда поднималась на чердак, — ответила она. — Все могло обрушиться уже тогда.
— Ты в самом деле была на чердаке? Впрочем, да, ты же принесла шкатулку…
Она взяла у него шкатулку, когда они уже шли в Липовую аллею, и стала рассматривать.
— Откроем ее сейчас? — спросил Вильяр.
— Нет, подожди до дома. Думаю, Белинда и Хеннинг должны при этом присутствовать.
— Спасибо, что ты думаешь о них! Ты расскажешь, что произошло?
— Не сейчас. Я запишу все подробно в книгу Людей Льда. Так что вы сможете все прочитать. Мне не хотелось бы говорить об этом, все это было таким… мерзким!
— Могу себе представить.
Они вернулись домой к великой радости остальных. Гростенсхольм был свободен, имущество их спасено!
Теперь дошла очередь до шкатулки.
— Ты уверена в том, что здесь в самом деле лежит что-то? — спросил Вильяр.
— Абсолютно, — ответила Сага. — В этом нет никаких сомнений.
— И призраки позволили тебе взять ее?
— Это совершенно их не интересовало.
Вильяр торжественно открыл замок.
Им понадобилось некоторое время, чтобы понять, что эти потрепанные листки, исписанные изящным почерком, представляли собой дневник Силье, который она вела в долине Людей Льда. Еще больше времени потребовалось им, чтобы разобрать ее почерк. Но больше всего времени ушло на то, чтобы отыскать самое главное: листок, на котором было подробное описание того места, где был зарыт котел Тенгеля Злого. Силье не понимала, что именно увидела Суль, но детально описала это место. Это понял Колгрим. И Тарье тоже. Поэтому они и погибли…
Другим же потомкам Людей Льда пришлось впоследствии искать наугад.
А теперь они знали, что к чему.
— Кто же теперь отправится на поиски? — поинтересовался Хеннинг.
— Во всяком случае, не я, — с твердой уверенностью произнесла Сага. — У меня нет для этого способностей, да и вообще я мало к чему пригодна. Мое призвание состояло в том, чтобы очистить Гростенсхольм и найти эти записи.
— Думаю, ты в этом права, — согласился Вильяр. — Благодаря призракам среди нас появился избранный, что позволило найти пропавшие записи. И я не думаю, что кто-то из нас троих намеревается посетить долину Людей Льда. Покорно благодарим.
— Поживем-увидим, — сказала Сага. — Я напишу обо всем Кристеру и Малин в Швецию. Господи, как мало нас осталось, Вильяр! Всего пять человек! Страшно подумать! Ты должен спрятать эту книгу в абсолютно надежном месте.
— Я спрячу это в сейф, где хранятся сокровища Людей Льда, сосуд Ширы и находки из Эльдафьорда, — тут же ответил он.
— Прекрасно. И пусть эти записи лежат там до тех пор, пока не придет нужный человек. Скорее бы он появился!
— Аминь, — сказала Белинда.
Сага проснулась среди ночи. Ее разбудил ее же сон. Сев на постели, она уставилась в темноту. Никого возле не было.
Что же ей такое приснилось?
И был ли это вообще сон?
Кто-то стоял возле ее постели и приветливо шептал: «Спасибо, Сага! Мы все благодарим тебя. Но ты, наверное, поняла, Сага из рода Людей Льда, что тебе далось все это слишком легко?»
«Да, — ответила она. — Мне тоже так показалось. Слишком легко!»
«Мы ожидали куда более жестокой борьбы с серым народцем. Мы беспокоились за тебя. Очень беспокоились. Потому что мы ничем не могли помочь тебе».
Тут она проснулась. Она была одна.
— Стейнбрета? — спросил священник. — Такого названия я не знаю.
— Это старинное название, — пояснила Сага в присутствии Вильяра и его семьи.
Порывшись в старинных книгах, пастор сказал:
— Возможно, это название небольшой фермы.
Он смотрел на собравшихся через свои очки, считая, что они явились к нему с весьма странным делом, но ведь и Гростенсхольм не был обычным имением. Он сам был там, прошел через ворота и был отброшен назад порывом ветра на дорогу и дальше, на поле.