Любовь-морковь и третий лишний
Шрифт:
– ..Потом корсет, – продолжала Юля, – нет никаких шансов втиснуться в него с моим третьим размером бюста. Мех треснет! А ты у нас доска доской, прямо как Лизавета в детстве!
Хорошее настроение мигом испарилось, желание наряжаться лисой Алисой исчезло окончательно.
– Никуда я не пойду!
– А кто выкинул мешки? – пошла в атаку Юля. – Лишил всех одежды?
Я понурила голову, и тут Юлечка, шмыгнув носом, добавила:
– Ну ладно, конечно, заставить тебя всем помочь я не сумею, сама в это не втиснусь, значит, завтра с утра на работу
– Позвони кому-нибудь из подруг, пусть принесут одежду!
– Ага, и стать всеобщим посмешищем, – заплакала Юлечка, – кстати, никто: ни Вовка, ни Серега, ни Лизка, ни Кирюха – не захотели друзей просить, неохота дураками прослыть. Тебя ждали, думали, ты поможешь. Ладно, ладно…
Мне стало стыдно. Действительно, два дня подряд без уважительной причины никто из наших пропустить службу не может. У Юли и Сережки накроются сделки, про майора я даже не говорю.
– Зашнуруй корсаж, – безнадежно сказала я.
– Bay! – взвизгнула Юлечка. – Ну спасибо! Никогда тебе не вспомню про выброшенные шмотки!
Я, сопя от напряжения, принялась натягивать на себя наряд лисы Алисы. В конце концов, если разобраться, Юлечка абсолютно права, кто заварил кашу? Лампа. Вот теперь ей и расхлебывать позор чайной ложкой.
Пачка села как влитая, а курточка оказалась короткой, только до талии, зато у нее был капюшон с пришитыми треугольными ушами.
– Ну и как? – поинтересовалась Юля.
– Ничего, – кивнула я, – ты права, искусственный мех теплый, сверху здорово, а вот снизу как-то не очень.
– Экая ты капризная, – скривилась Юлечка.
– Пачка вверх торчит, – пояснила я, – и на мне колготок нет, их Лизавета натянула, кстати, и сапоги отсутствуют!
Юлечка прикусила нижнюю губу, потом стукнула себя ладонью по лбу и убежала. Я попыталась опустить вниз хвост, чтобы хоть чуть-чуть прикрыть ноги, но ничего не вышло. Рудиментарный орган не желал двигаться, он был жестко зафиксирован, скорей всего, просто пришит к костюму.
– Сколько раз говорила, – радостно заявила, возвратившись, Юлечка, – ничего нельзя выбрасывать! На!
Я взглянула на блестящую упаковку.
– Мне их Олька Федькина подарила, – верещала Юля, доставая из хрустящего пакетика нечто ярко-белое, – она совсем с ума сошла, приволокла их и давай хихикать: «Это вам с Серегой для раздувания угасающих чувств пригодятся».
Продолжая безостановочно болтать, Юля протянула мне что-то странное, но уже через секунду стало ясно – это не колготки, а чулки на широкой резинке.
– Цепляй! – приказала Юля.
– Все равно сапог нет, – ответила я.
Жестом фокусницы она поставила на пол два здоровенных спортивных ботинка.
– Это что?
– Старые Кирюшкины кроссовки, давай, давай, – подпрыгивала в нетерпении Юлечка, – завяжешь шнурочки потуже, и вперед.
Через четверть часа я входила в торговый зал огромного, сверкающего огнями магазина. Ей-богу, не понимаю, зачем такая махина работает круглосуточно. Неужели это выгодно хозяину? Сейчас в мраморном вестибюле было всего два покупателя: мужчина лет сорока, который разглядывал витрину с часами, и женщина, молоденькая брюнеточка, застывшая возле манекена, наряженного в кружевной пеньюар.
– Эй, ты куда? – крикнул секьюрити, тосковавший у входа.
Меня удивила бесцеремонность вопроса.
Во-первых, отчего охранник мне «тыкает», а во-вторых, с какой стати он решил вдруг проявить особый интерес к моей скромной персоне? Может, ответить ему: «Хочу покататься у вас на роликовых коньках»? Я раскрыла было рот, но потом поймала уже вертевшуюся на кончике языка фразу про ролики.
Увы, мужчины в форме, как правило, лишены чувства юмора.
– Пришла одежду купить, – ответила я с улыбкой.
– Врешь! Покажи деньги?
Растерявшись от хамства, я вытащила кошелек.
– Вот.
– Ну-ну, иди, – сменил гнев на милость секьюрити.
Однако какие странные порядки в этом центре, впрочем, сейчас ночь, может быть, охране ведено проявлять после захода солнца особую бдительность?
Решив не ругаться с малокультурным парнем, я почапала по залитой светом галогеновых ламп галерее.
Не скажу, что в костюме лисы Алисы я ощущала себя комфортно. Коротенькая юбочка топорщилась, хвост оказался очень тяжелым и тянул меня назад. Но самое главное, холод пробирал почти до костей. Пачка не прикрывала ног, а чулки едва достигали попы. Мадам Сижу у меня замерзла, как ледяной каток. Да еще при каждом шаге подвязки медленно спускались вниз, я не могу похвастаться аппетитными бедрами, скорее наоборот, эта деталь моего тела лишена округлостей, и резинкам было не на чем держаться. Пару раз мне пришлось останавливаться и подтягивать чулки. Огромные кроссовки хоть и со шнурками, завязанными двойным морским узлом, тоже не придавали легкости походке, я шла, шаркая ногами, словно ребенок, которому не в меру экономные родители купили обновку, «штоб на три года хватило».
На первом этаже не было никакой одежды: продукты, косметика, сувениры, посуда, постельное белье, часы… У витрины последнего магазина по-прежнему маячил мужик со связкой пакетов «Рубашки и брюки».
Обрадовавшись, я приблизилась к покупателю и очень вежливо, с самой приятной улыбкой на лице сказала:
– Добрый вечер!
Дядька обернулся, икнул и вскрикнул:
– Ой! Чего вам надо?
Да уж, похоже, сегодня у меня вечер встреч с неучтивыми личностями.
– Не могли бы вы оказать мне небольшую услугу?
– Нет!!!
– Право, чистая ерунда!
– Нет!!!
Я пошевелила совершенно озябшей нижней частью тела. Если бы пушистый и наверняка теплый хвост мог опуститься вниз, бедная госпожа Романова сумела бы спастись от обледенения.
Чулочки стали тихо сползать, я быстро поддернула их и продолжила:
– Подскажите, где тут продают одежду?
– К-какую? – прозаикался покупатель.
– Любую, для взрослых и молодежи, на первом этаже ничего похожего нет.
– Ты с ней кадришься? – заорали за спиной.