Любовь-морковь и третий лишний
Шрифт:
Шею Вовка обвязал розовым шарфиком, а торс майора украшала куртка, нежно-голубая, с опушкой из крашеного кролика. Она была ему явно мала, «молнию» застегнуть Костин не сумел, а рукава лишь наполовину прикрывали волосатые руки.
– Ты кто? – в полном обалдении поинтересовался мент.
Костин вытащил удостоверение и помахал им перед носом мздоимца, тот, побледнев, вскочил и отдал честь старшему по званию.
– Садись, – милостиво разрешил майор, – и представься!
– Сержант Приходько, Виктор Николаевич.
– Тут мою жену
– Ее? – дрожащим голосом спросил взяточник, тыча пальцем в мою сторону.
– Ага, – кивнул Костин, – что-то я не пойму, какие евро?
– Евро? – затряс головой «бегемот», быстро разрывая бумаги, лежавшие на столе. – Сам не знаю. Это что такое евро?
– Европейская валюта, – улыбнулся Вовка, – крепче доллара сейчас.
– Да? – изумился Приходько. – Скажите, пожалуйста! Ну я-то за границу не езжу, мне бы денег на Крым набрать.
– Он меня задержал за проституцию, – мстительно заявила я.
– Да? – поднял брови Вовка.
– Нет! – взвизгнул мент. – Она не поняла! Наоборот…
– Что «наоборот»? – ухмыльнулся Костин. – Не задержал, а разрешил заниматься непотребством?
Я захихикала, а милиционер, вспотев, принялся мямлить:
– Просто мы заволновались: ходит дама, с хвостом…
– В костюме лисы нельзя зайти в торговый центр? – прикинулась я идиоткой.
– Нет, то есть да, вернее, нет, – забулькал Приходько, затем, окончательно потеряв ориентацию во времени и пространстве, ляпнул:
– Одежда у ней странная.
Костин одернул голубую куртенку.
– Так каждый одевается по своему вкусу.
Виктор Николаевич, словно завороженный, уставился на лосины майора.
– Вам что-то и во мне не нравится? – спросил Костин.
– П-п-порядок, – выдавил из себя Приходько.
– Сколько евро я должен за жену?
– Н-ничего!
– Да ну? Точно?
– Аг-га!
– Лампудель, – гаркнул Костин, – разворот через левое плечо, шагом марш на выход.
Я с неохотой встала с дивана, ну вот, только хорошо устроилась, пригрелась на пышном хвосте! И снова на мороз.
– К-как ее зовут? – простонал Приходько.
– Лампа, – машинально ответил Костин, – а зачем тебе? Никак все же протокольчик составить решил?
– Н-нет, – протянул Виктор Николаевич, потом дрожащей рукой схватил графин с мутной водицей и принялся глотать прямо из горлышка.
Я с сочувствием посмотрела на мента. Женщина по имени Лампа, разгуливающая ночью по торговому центру в костюме лисы Алисы, – согласитесь, одного этого хватит, чтобы ощутить себя героем пьесы абсурда! Так еще у этой бабы имеется муженек, майор МВД, носящий в феврале вьетнамки, лосины в горошек и голубую куртенку с опушкой из крашеного кролика.
Право слово, воды в этом случае мало, я на месте Приходько опрокинула бы стаканчик с более крепким напитком!
– Давай, Лампадос, – поторопил меня Вовка, – нам еще одежонку купить надо!
– Бегу, – кивнула я и повернулась к Приходько:
– Где тут магазин «Рубашки и брюки»?
– Третий этаж, – в полнейшем изнеможении ответил «бегемот», обмахиваясь газетой.
Я вскочила на ноги, чулки бубликами рухнули на кроссовки, Виктор Николаевич ойкнул, Костин выпихнул меня из комнаты и сурово заявил:
– Отчего, если за дело берется госпожа Романова, то получается полная белиберда?! Немедленно подтяни чулки, у тебя жуткий вид.
– На себя посмотри, – не выдержала я, – где куртенку раздобыл?
– Потом потолкуем, – рявкнул Вовка, – дуем на третий этаж за нормальными штанами.
Ноги майора, туго обтянутые лосинами, бойко двинулись вперед, я топала сзади, гордо неся высоко поднятый хвост.
Утром, едва стрелка будильника подобралась к семи, я быстренько выскочила из кровати и увидела на стуле аккуратно повешенные джинсы и пуловер. Лизавета, благодарная за разрешение гулять почти ночь напролет, вернула взятые напрокат вещи в полном порядке.
Быстро одевшись, я вылетела из дома, не позавтракав, нетерпение толкало в спину. Лучшая подруга Альбины Фелицатовны, Каролина Карловна, любила Павлика. Нянька была уверена, что ее воспитанник пошел к этой женщине. Осталось лишь отыскать Каролину Карловну, но у Настеньки не оказалось никаких координат дамы. Фамилии ее она тоже не знала, остался лишь один шанс напасть на ее след: поговорить с Варварой Михайловной.
Почему именно с ней? Дама самозабвенная сплетница, занимавшаяся, как раньше говорили, общественной работой. Такая особа знает про окружающих все, с Альбиной Фелицатовной Варвара Михайловна состояла в приятельских отношениях, Ожешко вроде дружила с Каролиной Карловной, может, председательница правления знает что-либо о последней? Ну хоть фамилию!
Оказавшись в уже знакомом дворе, я постучала в окно. Створка приотворилась, выглянула Варвара Михайловна при полном параде, даже с накрашенными губами.
– Опять вы, деточка?
– Да, уж простите за столь ранний визит.
– Я не принадлежу к людям, продавливающим подушку до полудня, – заявила пожилая дама, – кто рано встает, тому бог подает, я поднимаюсь в шесть. Вы что-то забыли?
– Вам знакомо имя Каролина Карловна? – без всяких экивоков спросила я.
Варвара Михайловна поежилась.
– Студено как! Лучше заходите в дверь, а то еще простыну, сидя, как кошка, на подоконнике. Зачем вам Каролина? – жадно поинтересовалась сплетница, втягивая меня в прихожую.
– Знаете ее? – обрадовалась я.
– Естественно.
– Можете адрес подсказать?
Варвара Михайловна ткнула пальцем в окно.
– Там она, вообще-то, живет.
– Где?
– Пятый подъезд, квартира сто, но она…
– Здорово, – перебила я Варвару Михайловну, – побегу, до свидания.
– Так зачем она вам? – попыталась выведать бывшая председательница. – Постойте, послушайте…