Любовь моя
Шрифт:
Ты читала, какие проповеди священник посылал своему сыну? Наверное, гордится ими. Попробуй в них что-нибудь понять. Они написаны скупым, негибким, тяжелым, неэмоциональным церковным языком. В них нет чувства, любви. С детьми так не разговаривают. Ты представляешь себе десятилетнего мальчика, вникающего в это занудство, и серьезно его постигающего? А пятнадцатилетнего юношу? Эти послания в будущее своего сына? А нужны ли они ему будут, когда он вырастет и станет жить своим умом? Инна, ты видишь в этом мое невежество? Может, ему и было что сказать, но не сумел он… по крайней мере в книге.
— Так о чем же это произведение?
— Прочитав половину книги, я, наконец, поняла, что это история собирания средств на постройку церкви, через судьбы людей, вложивших в нее свой труд и свои деньги. И главным героем является священник, которого автор и восхваляет.
— Чем тебе не тема? В ногу со временем. Так сказать… согласно современным веяниям. Если уж у художников ни один пейзаж теперь не обходится без пусть даже виртуальной церквушки, так служителю религиозного культа сам Бог повелел строить и проповедовать. Это же его хлеб насущный. Я ясно выразилась? И потом, как я поняла, священник для людей старался, церковь строил, — пожала плечами Инна. — И его деяния окармлял Всевышний! Видно не случайно в жизнь этого священника ворвалась любовь к людям, и от нее он ведет отсчет времени… Пустим шапку по кругу! — в привычной шутовской манере окончила свое «выступление» Инна.
— Карьеру он себе строил. Я могу понять, когда люди, не ища корысти, по велению души восстанавливают храмы для красоты, на радость старикам и пользы болезным… Вот и церковь возле моего огорода в деревне ждет своего возрождения, своего Савву Морозова.
А как этот священник деньги собирал?.. Ты представляешь себе такое: я помогаю соседке и жду от нее награды. До революции семнадцатого года священники вволю напаслись на ниве темноты народа и теперь продолжают. Это же нечестно и гадко! Церковь ищет безвольных, безответных овечек. Сломленные души ей нужны, чтобы за их счет богатеть.
— Одно другому не мешает. Ты слишком предвзята, — усмехнулась Инна.
— Чтобы нести людям добро, религия не нужна. Человек сам перед собой должен быть честным и добрые дела делать не на выставку, не рекламируя себя, по-тихому. В этом проявляется духовная чистота и зрелость человека.
— Не все таковы, — заметила Жанна.
— Но многие. Знаешь, сколько людей анонимно помогают больным детям?! А священнослужитель тем более обязан быть таким.
— Аня, священник не отбирал деньги. Ну, может, если только совсем чуть-чуть… приворовывал из того, что получал от убитых горем людей. Но это бездоказательно… И теперь это не считается грехом на фоне массового ограбления страны. Нам проверить у прототипа этого героя наличие собственности? — насмешливо спросила Инна.
— Ерничаешь? Отрезать бы твой грязный язык! — вскипела Жанна. — Если ты хорошо изучала историю науки и культуры, то знаешь, что многие крупные иерархи церкви были выдающимися учеными, уважаемыми людьми. Даже считалось, что наука и религия — два пути познания истины.
— А многие — выдающимися лжецами. Да шучу я, шучу, — отмахнулась от нее Инна. — Общеизвестно, что наука и религия всегда враждовали. Они служили разным целям. Священники гнобили, убивали ученых, тормозили развитие науки. Изуверы! Не понимали, что великие открытия делают людей умнее или это им было невыгодно? Может, именно открытое отрицание Бога, точнее отказ от религии, создал условия для переворота
— Папа Пий-12 говорил: «Настоящая наука за каждой открытой дверью всегда обнаруживает Бога». Что он под этим подразумевал? — самодовольно, с вызовом произнесла Жанна.
— Неисчерпаемость мира, невозможность его полного познания. Когда Папа спросил Лапласа, почему он в своем трактате не упомянул о Боге, тот ответил, что у него не было необходимости в этой гипотезе. Ватикан только в тысяча девятьсот девяносто втором году наконец-то признал, что Земля круглая и что самый главный в природе, на Земле — Человек. Представляешь, только в тысяча девятьсот девяноста втором!! А ты говоришь, церковь стремилась к познанию. А теперь опять возобладало мракобесие? Оно непобедимо? Церковь всегда боялась, что наука лишит мир тайны божественного создания, и она останется не у дел.
— Так и среди ученых нет единства. Атеисты утверждают, что не веруют, агностики говорят: «Не знаем», а философы мнутся: мол, возможно, есть нечто… непознанная Всевышняя сила, — попыталась защититься методом нападения Жанна.
— Нечто — это уже не Бог! Я считаю, что в религиозном смысле Бога нет. Нет ни ада, ни рая. Может, есть что-то в биофизическом смысле… Какая-то непознанная энергия. Еще мне не нравится, что в религии отсутствуют сомнения. Есть Бог и всё тут! — сердито возразила ей Аня.
— Своей безапелляционностью ты ранишь чувства верующих.
— А может, они мои?
— А вдруг Бог окажется в четвертом или в пятом измерении, или в параллельном мире? И если, перейдя за грань… ты увидишь Его? — настороженно произнесла Жанна. — В себе-то я не сомневаюсь, а вот на твой счет…
— Пытаешься умничать? Угадай с трех раз, что я сделаю? Так вот, сначала обрадуюсь, а потом пожалею, что не верила в чудо, как жалею сейчас о многом, не свершившемся в моей жизни, — спокойно за Аню ответила Инна. — А Библию церковникам в связи с развитием науки все-таки приходится корректировать, — поддела она Жанну.
Инна нарочно пикировалась, подзуживала, подстрекая ее к спору.
— Когда читаешь священные книги, сознание должно быть открытым и чистым, — спокойно заметила Жанна. — В мелочах да, но основополагающие истины остаются неизменными. Наука тоже представляет собой последовательность ниспровергаемых заблуждений.
— Наука не считает свои законы заведомо непогрешимыми и предполагает их изменение, развитие и уточнение. А Библия постулирует свои утверждения, — влет отрезала Аня.
— Дорогие мои демагоги, за недостатком информации этот спор невозможно окончить, — остановила подруг Лена.
*
— Я не критикую Библию. Меня возмущает то, что я нахожу в книге этого автора между строк, то, что я чувствую во время или после чтения. Истинное христианство не в церкви, не в иконах. Оно в отношении к людям, в том, что делаешь для них во имя Всевышнего. Христианство состоит в том, чтобы не бросать в беде людей. Говорят, что вера без дел мертва, а дело без веры — вообще ничто. Без какой веры? В себя? В добро? И потом, бывают дела, но бывают и делишки.
— Поведай скрытый смысл, который я должна отыскать в этой книге, — попросила Инна у Ани не без иронии.