Любовь моя
Шрифт:
— Какое прекрасное воображение! Только одно из другого не вытекает. Какой раскардаш в голове! Как тебе в этом «пейзаже» разобраться? Даже в вере нельзя быть слишком серьезной. О добре ты знала и без церковного благословения. Или твое нынешнее понятие доброты как-то отличается от прежнего? Мы живем как нам душа и разум подсказывают, а тебе-то сам Бог… Ты так подвержена внутренней реновации? Диву даюсь. Благая весть!.. Что ты пытаешься мне втолковать? Ты еще и проповедничеством разразись! Пойми, заповеди на все сто невыполнимы. Ты автоматически попадаешь в число неудачников. Ты выбрала не самый лучший вариант существования в этом мире. Надо по жизни
— Аккуратней, пожалуйста, с выражением эмоций. Да, христианская религия требует перемен в человеке. Он должен жить по душе: нравственно, совестливо. Не у всех это получается. Слишком велика в человеке гордыня, чтобы склонить голову. Гордыня — это дьявол в человеке, не желающий расставаться со своим темным внутренним миром. И моя миссия предостеречь от беды заблудшие души. В суете мирской мы часто не задумываемся, что и зачем делаем. Радоваться разучились. Мы часто судим не по оригиналам, а по копиям.
— Какая неистово-эмоциональная манера выражаться! Веришь в свое миссионерское предназначение? И в избранность? Заручившись поддержкой Бога, можно многого достичь. На твоем лице спокойствие и великое вселенское терпение! А я без Бога живу, и это мое право. Знать не было на меня промысла Божьего. Не приближал Он меня к Себе. Вот и не стал сферой моих интересов. Даже у электрона есть свобода воли и выбора.
— Бог не к каждому приходит. Тебя интересует жизнь в ее сиюминутности. Ты схватываешь и фиксируешь этот процесс в ее отдельных мгновениях.
— А тебе открылась великая истина? Умудри меня, Всевышний, понять Тебя!
«Если внутреннее состояние души автономно от внешнего мира, и человек чувствует себя счастливым… Это я могу понять, но одержимость, слепое поклонение… Это страшно. Что с Жанной? Шизофрения? Кто нашел брешь в ее праведной душе, чем так мощно обаял? Чьим уговорам она уступила? Неужели всего-навсего священника? Может, и правда, какая-то беда коснулась ее семьи? Несчастья часто делают слабых внушаемых людей атеистами или наоборот — истово верующими. И тогда для них обращение к Богу — молитва — как эликсир жизни, — подумала Аня. — Соседка еще лет двадцать назад по секрету рассказывала мне, что «на Сретение было на удивление чистое, голубое небо, ни одного облачка. И это в феврале!.. И всё в тот день одно к одному лепилось так, что я не смогла пройти мимо церкви…» А мне до сих пор не доходят их высокие чувства неизвестно к кому».
— Когда я уяснила, что за все на свете отвечает Бог, я доверилась Ему. Его, а не себя я поставила на первое место. И страх ушел из моего сердца. Я научилась смирению, стала лучше и начала жить во славу Божию. Стараюсь не обижаться, не злиться, не проявлять личную неприязнь. А оно тянет за собой другое…
— Усиленно вживляешь в себя человеколюбие? — весело округлила глаза Инна.
— Я поняла, чтобы спастись и войти в Царствие Божие надо ежечасно думать о Боге, о душе, и любовь к ближнему своему ставить выше скотской, как говорил Толстой. Я твердо убеждена, что взгляд ввысь, к Богу, дает надежду, а молитвы сосредотачивают силы и отогревают душу.
— А работать когда? — наивно удивилась Аня. — Как воевать с проблемами и бедами, не разрушая себя? Как предотвращать нежелательное развитие событий? Они часто окрашивают нашу жизнь в скорбные тона. А уныние — грех. Я тоже хотела бы иметь Бога в душе, если церковь признает Его как Высшую непознанную силу… как я это понимаю… Но она нам всё больше про Христа толкует, а про Бога ничего
Может, Бог есть в моей душе, только я этого не знаю?.. Не зря говорят, что суть человеческой личности в сомнении. А ты, Жанна, загоняешь себя в слишком строгие рамки. Неужели Богу есть дело до каждого из нас? Как Он держит всех под контролем? Нуждается ли Он в наших жертвах и поклонении?
— Но религии уже внедрены и в сознание отдельных людей, и на уровне государств, и с этим приходится считаться, — напомнила Ане Инна, чтобы та остановилась.
— Интересно, как мусульмане «видят» своего Аллаха? — поинтересовалась Аня.
— Он непредставим. Он — особое, отдельное монопонятие. Изображение обычно привязано к какому-то определенному предмету или символу. И слово только инструмент, с помощью которого раскрывается Его учение, а не Его собственная суть. Его нельзя описать существующими понятиями. Мусульмане не признают нашей тройственности: Отец, Сын и Святой дух, — объяснила Инна. — У них пророк Магомет.
— В этом плане у нас с ними нет противоречий. Христианская религия тоже не изображает Бога. Только Христа.
— У моего коллеги умер взрослый сын. И внешняя, суетная жизнь для него погасла. Он стал погибать. Я открыла для него другой, духовный, религиозный мир. Потом он познакомился с книгой епископа Тихона «Несвятые святые» и начал мало-помалу оттаивать, смиряться со смертью сына, стал свободнее дышать, — рассказала Жанна.
— Читала. Прекрасно написанная книга, язык легкий. Но не впечатлила, не внушила. Я бы не пошла по этому пути. Автор считает, что человек по своей сути слишком слаб, чтобы жить без поддержки религии. И уже только поэтому вопрос о церкви не может быть снят раз и навсегда.
Аня затрясла головой в знак согласия с Инной.
— В этом году я была по туристической путевке в Израиле. В Иерусалиме религия очаровывает. Там абсолютное ощущение реальности Христа. Этот город — сосредоточие всех мировых религий. В нем такое красочное многоголосие! — восхищенно произнесла Жанна.
— Ты попала на религиозное шоу зажжения божественного огня? Передала привет Нетаньяху? — весело спросила Инна. — Грандиозно! А я наблюдала и изучала это яркое празднество по телевизору. Я ожидала наглядное явление, представляла, воображала… даже дыхание затаила… Думала, вот-вот с неба божья искра упадет и возгорится пламя. Ведь должно было произойти схождение Благодатного огня. Ведь чудо воскресения — основа христианства. А его… просто вынесли зрителям из секретной комнаты священники. А что в ней до этого происходило, никто не знает. Не впечатлило меня это шоу, расстроило и даже оскорбило своим примитивным исполнением. Могли бы постараться придумать что-то близкое к легенде. Современная наука им в руки. А они организовали «явление» хуже, чем «елочка зажгись» на детском утреннике. Это было не священнодействие, а карнавал. Я смотрела в счастливые лица людей и не видела в них религиозного экстаза.