Любовь моя
Шрифт:
— Мягко стелют. Проповедуют сращивание церкви и государства? — уточнила Инна.
— Нет, диалога и сотрудничества.
— Строить демократию с церковным лицом? Мне кажется, дружа с церковью, мы больше проигрываем, чем выигрываем, — высказала свое мнение Инна.
— Если бы они дедовщину в армии искоренили, — пожелала Аня. — Но у них у самих… ты же знаешь. Или помогли бы коррупцию победить.
— А у меня к их религиозным отшельникам-аскетам много вопросов. Молясь в одиночестве, они тоже не нуждаются в посредниках, в церкви? И не сгорят в аду? У каждого свой путь?.. Но Христос тоже был посредником между людьми и Богом. Отшельников возвышенное привлекает, они философствуют?
Отшельники едят мало? Не удивительно. У меня в студенческие годы к концу сессии тоже аппетит пропадал, когда целыми днями над книжками корпела. Им бы дровишек три-четыре часа в день поколоть, он бы враз вернулся. Что касается их борьбы с плотским, фрейдистским… Видно не нравилось или не получалось.
— Инна, остановись, не опошляй, — тихо, но резко потребовала Лена.
— И я не намерена отступаться, Слово Божье даровано и ниспослано людям через апостолов, пророков и их учеников, — уперто пробубнила Жанна.
— Ой, не неси пургу. И Тора, и Библия, и Коран? Стушевалась? Зачем Бог создал столько религий? Чтобы был раздрай, войны, чтобы люди гибли? Уличила? Не убедила? У меня слишком низкий уровень доверия к церкви. И религиозную литературу я не особо жалую. Это умные книги, неизмерима степень их влияния на людей, но писаны они с определенным умыслом. Они больше о смерти, чем о жизни, потому что люди мечтают о рае, как о вечном блаженстве. Интересно, что скажет религия, когда смерть будет побеждена? — фыркнула Инна.
— Христианство не про мучения, а про способность любить, — возразила Жанна.
— Что для тебя есть любовь к Христу?
— На всё смотреть Его глазами.
— Тебя распинают, убивают, а ты глядишь на убийц и желаешь им добра? Благодаришь? И такое ты говоришь на рубеже тысячелетий? Где твоя советская твердыня? У тебя раздвоение, расщепление личности? Давно твои мозги стали крениться в сторону умопомешательства? Не стоит нам лезть в религиозные дебри. Это опасно, — насмешливо сказала Инна. — Я не знаю других преимуществ одного человека перед другим, кроме доброты. Что-то подобное сказал Бетховен. Истинной, душевной, а не придуманной доброты человека к человеку! Я обеими руками голосую за этот тезис.
— Эмоциональный уровень нашей беседы превышает допустимый, — заметила Лена.
— Знаний у нас маловато, чтобы спорить, — примирительным тоном согласилась Жанна. — Я утверждаю только одно: «Всё было всегда».
— А теория взрыва и расширение вселенной? Не о чем нам спорить. Мы с тобой придерживаемся разных мировоззрений, — с сожалением сказала Аня.
*
— Павел Второй призывал покаяться и признать свою неверность Евангелию. А ты, Жанна, мне в упрек ставишь меньший грех — незнание. Между прочим, в Библии многое устарело. Святошам подправлять ее приходится, — усмехнулась Инна.
— Едва ли, — покривив в усмешке рот, усомнилась Жанна. — Основополагающие положения не стареют. Ну, если только в мелочах. Ты недостаточно вовлечена в процесс понимания. В Евангелие все смыслы до конца раскрыть невозможно. Жизни не хватит. И каждый человек вносит в них свои подтексты и мысли о времени, в котором живет. А тебе ближе духовность Ритиных книг?
—
— Мы падали и поднимались. Были шипы и розы. Падать было больно. Зато какие ощущения! И все это по воле божьей, — пробормотала Жанна.
— Ты о теоретической физике, о математике или о богословии? — неожиданно шутливо прервала Аня Жанну.
Инна неожиданно рассердилась:
— А я об уровне обучения. Допустим, купили мы за границей самую современную технологию. А кто ее поймет, изучит и будет эксплуатировать?
— Так нам и продадут самое современное! Старье подсунут, уже негодное для себя нам спихнут, — усмехнулась Жанна.
— Выкрутилась. А как самим новое создавать, не изучив старой основы? — спросила Инна.
— Все равно не стоит всем давать высшее образование. Новая экономика не заинтересована в унифицированных специалистах. Их в ближайшее время заменят роботы. Теперь науке и производству необходимы только мыслящие уникально, гибко, не стандартно. Таланты надо искать, а найдя, жестко заставлять детей учиться тому, к чему у них есть склонность: подталкивать, развивать. Надо готовить профессионалов, — ответила Жанна.
— А не с любовью, с подходом и доверием? И это говорит бывший педагог! Я считаю, что всем нормально соображающим и истинно желающим надо давать образование! Только качественное. Приведу исчерпывающий пример. Тушили летчики пожар. Низко опустились над лесом, чтобы точнее вылить свои сорок тонн воды, а мотор самолета в горячем дыму и пару захлебнулся от недостатка кислорода. Летчики не смогли высоко взмыть и врезались в сопку. Люди погибли. Пожарнику тоже надо знать физику, химию и азы медицины. Одними инструкциями даже в обыденной жизни, а тем более в критических ситуациях не обойтись, — твердо заявила Инна. — Мы образованнее наших стариков, а наши внуки — менее, чем мы. Парадокс. Обидно. Хорошее образование означает еще и более высокий уровень культуры в стране, и, естественно, более высокий уровень притязаний. Сталевара и повара надо тоже не только учить варить требуемый продукт, но и понимать, ценить и любить жизнь во всей ее красоте и разнообразии. Наша страна нам дала такую основу, что мы до сих пор от нее имеем дивиденды.
— Чтобы не тянуло к бутылке и не хотелось почесать кулаки? Перья распушила! Так это вопрос воспитания, — заметила Жанна.
— Я иногда ради любопытства захожу в местный педвуз на физмат и сравниваю, что там было, с тем, что есть сейчас. Сначала у них из обучения мастерские убрали, теперь приборы не закупают. Чему может научить своих учеников учитель, который сам не держал в руках ни дрель, ни паяльник, никогда не измерял напряжения в сети и не испытал радости от удачно проведенного эксперимента? А когда я обратилась с этим вопросом к депутату, он ответил: «Это не технический вуз». «Но прививает любовь к технике учитель!! Следующим ученикам, которых будет обучать этот, с позволения сказать, специалист до ухода на пенсию, трудно будет найти утерянную нами ниточку», — возразила я. Но не была услышана, — раздраженно сообщила Инна.