Любовь на гранях
Шрифт:
И это её бесило — но она продолжала с завидным упорством пытаться испортить мне жизнь.
— Катали-ина… — пропела она сладким голосом.
— Луи-иса… — ответила не менее сладко, зная, что она терпеть не может своего первого имени.
В семьях высшего света было принято называть детей по именам самых достойных представителей, отличившихся заслугами перед королями прошлого. Моим родителям пришлось помучиться, выбирая не менее чем из десяти родственников.
У Луисы-Эрики нашлась всего одна прабабка… так что первое имя ей дали
А уж возможности удвоить свою фамилию у них не будет — не в ближайшие сто лет.
— Готова к уроку?
Я удивленно вскинула бровь. Серьезно? Она решила обсудить со мной учебу? Их пятерка была самой слабой в кристаллографии и в бою, и было очень странно услышать от нее такой вопрос именно сейчас, перед основным занятием.
— Я всегда готова, — пожала плечами и уж было отправилась дальше, как услышала.
— Ну конечно, что тебе еще остается…
— Прости? — резко повернулась к ней и сделала шаг. Я не отличалась вспыльчивостью, но никому не позволяла двусмысленностей и недомолвок в мою сторону. — Может пояснишь, что хотела сказать?
— Мне бы не хотелось портить настроение такой замечательной девушке… — пропела да Кадавал, но по её глазам было видно — все ей хочется. Испортить… и не только настроение.
Я молчала и буравила её взглядом. И тогда блондиночка с преувеличенно грустным вздохом заявила:
— Просто ты так погружена в учебу… и не остается времени на личную жизнь…
— Не трать мое время, Луиса, — сказала почти угрожающе и сузила глаза. Конечно, в академии было запрещено использовать вредящие заклинания — вне поединков — но умные студенты знали лазейки.
Я — знала.
Бледное лицо дряни, которая решилась таки на открытый конфликт со мной — по другому я это не воспринимала — побледнело еще больше, но она не отступила:
— Просто в следующий раз, когда ты снова сядешь за учебники, обрати внимание, куда отправился твой жених.
— Чушь, — я плюнула это ей в лицо. Жаль, что только слова — все-таки я была хорошо воспитана. — И даже не собираюсь доказывать это — ты не стоишь того.
Резко развернулась и пошла к своему месту, надев на лицо непроницаемую маску.
Неужели она намекает, что Андре…
— Что сказала тебе да Кадавал? — обеспокоено спросил Алвейс, мой друг и ближайший в нашей сцепке. — Ты выглядишь напряженной…
— Ничего, — невидяще уставившись в сторону магистерского стола.
Ох, ну почему меня так вывело из себя высказывание пустоголовой идиотки?
Это просто зависть, и девица только и ждет, чтобы уколоть меня посильней — а значит готова придумать какую угодно ложь, лишь бы я почувствовала дискомфорт. Или совершила ошибку на занятии.
Не собираюсь поддаваться!
Я сделала глубокий вдох-выдох и встала, приветствуя магистра де Валонгу, нашего преподавателя. Высокого, статного мужчину с проседью в темных волосах, с довольно острыми
Он был одним из самых требовательных и жестких — временами жестоких — магистров, но это не мешало почти всем студентам обожать его. Кристаллография — главнейшая наука в магической академии, при любой специализации, и от того, как она преподавалась, как умело доносилось знание о Гранях, и зависело мастерство мага.
Да Валонгу умел. Пусть иногда и весьма неоднозначными способами.
Мы открыли тетради — сегодня нам предстояло разобраться с новыми теориями — но не успели записать ни слова, поскольку лекцию прервали.
В аудиторию постучали, а когда магистр недоуменно пригласил войти, мы увидели одного из секретарей ректора.
Странно. В академии серьезно относились к учебе — что студенты, что магистры, не говоря уж об Севаро-Мартин да Фаросе, нашем ректоре, держащем в своих цепких руках все управление.
И лекции прерывали только в исключительных случаях.
Нехорошее предчувствие сковало мне руки и ноги, а в горле запершило горечью. И я не ошиблась в своем предположении…
— Простите, — сказал пожилой мужчина, — но мне надо препроводить студентку да Феррейру-Ильяву к ректору… Это приказ.
— Конечно, — магистр коротко кивнул и посмотрел на меня с некоторой обеспокоенностью.
Я же встала, собрала свои вещи, передав их Алвейсу — еще не хватало таскаться по коридорам с кучей книг, как правило, за меня их носили парни из нашей пятерки — и, ни на кого не глядя, вышла из аудитории. И только в коридоре позволила себе спросить:
— Вы не знаете, почему меня вызвали так неожиданно?
— Простите, но нет, — ответил любезно мужчина.
Я вздохнула, перебирав в голове события последних дней и не найдя никаких причин. Я не нарушала правил академии, не вела себя неподобающе, вообще ничего… Так что же произошло? Ладно, вот приду и все узнаю.
Наверняка ничего страшного… а может и вовсе какой приятный сюрприз.
Заставила себя успокоиться и чинно следовать за мужчиной.
В тот момент я еще не знала, что спустя полчаса мой мир, такой упорядоченный и однозначный, рассыпется на мелкие осколки.
Еще не знала, что вскоре умрет Эва-Каталина да Феррейра-Ильяву, наследница великого рода. А родится растерянная двадцатилетняя студентка Эва Феррейра.
Которая окажется совсем не готова к настоящим реалиям казалась бы хорошо знакомого мира…
2
К кабинету ректора я подошла с улыбкой. По меньшей мере уголки губ тянулись в стороны в достаточной степени, а руки даже не дрожали…
Поприветствовала второго секретаря, дождалась, когда мне откроют дверь — пусть, с точки зрения академии, секретарь был «главнее» меня, но он оставался мужчиной — и присела в точно вымеренном книксене перед обернувшимся мужчиной, стоявшем у большого окна.