Любовь на спор. Дилогия
Шрифт:
— Ты самый лучший, — шепнула, чмокнув гладко выбритую щеку.
Ну а потом довольную меня на руках отнесли наверх, и сердце с каждым шагом билось быстрее, а от предвкушения перехватывало дыхание. Все-таки, сегодня особенный вечер, особенная ночь. Костя переступил порог спальни и аккуратно поставил меня перед собой. Теплые ладони легли на плечи, горячее дыхание коснулось уха.
— Госпожа Северова, наконец-то вы полностью принадлежите мне, — низкий, бархатистый шепот пробрал до костей, и нервы тихонечко зазвенели, моментально натянувшись, как струны.
Его пальцы медленно провели по шее, и я чуть наклонила голову, чувствуя, как по коже разбегаются мурашки, а низ
— Как и вы мне, господин Северов, — мурлыкнула я, принимая правила игры.
Мягкие губы коснулись чуть ниже затылка, оставляя огненный след, и я услышала тихий шелест молнии. Ладони Кости вернулись на плечи, потянув кружево вниз, и платье заскользило по телу, а за ним тянулся шлейф все тех же щекочущих мурашек. Я прикусила губу, сдерживая прерывистый вздох и прикрыв глаза. На мне оставался только крошечный бюстгальтер без лямок, трусики к нему в цвет платья, и чулки. Руки Кости переместились вперед, обхватили грудь и нежно сжали полушария, а рот продолжал блуждать по шее и верху спины, заставляя прогибаться и подаваться навстречу.
— И я могу делать с тобой все, что захочу, правда, любовь моя? — снова вкрадчиво шепнул Костя, поглаживая большими пальцами проступавшие сквозь тонкую ткань напрягшиеся вершинки.
— Да-а, — тихонько простонала я, часто дыша — соски постреливали острыми вспышками удовольствия, жаждая более решительных ласк.
Сегодня мне хотелось подчиняться, быть послушной женщиной в опытных, умелых руках, и в самом деле позволить Косте… Все. Все, что он захочет. Мое недоверие и осторожность окончательно растворились в нахлынувших чувствах, ведь теперь между нами не стоит ничего. И меня никогда не обманут снова, не предадут. Не потому, что магия не позволит, а потому что мой мужчина так решил, выбрав меня.
— М-м-м, как заманчиво звучит, — протянул Костя и легонько сжал твердые горошины, добавив перчинку боли в сладость удовольствия.
Обжигающие змейки брызнули во все стороны, я охнула в голос, выгнувшись под его руками. Пальцы Северова сдвинули тонкое кружево, высвобождая грудь, и ладони начали нежно массировать, поглаживать и сжимать. Мои судорожные вздохи превратились в постанывания, налившиеся тяжестью полушария болезненно ныли, посылая волны наслаждения. Горячие поцелуи превратили позвоночник в воск, дыхание срывалось, и голова кружилась все сильнее. Я теснее прижалась попкой к бедрам Кости, провокационно потершись о выразительную твердую выпуклость, и супруг тихо зашипел, чувствительно куснув чуть пониже уха.
— Моя девочка изволит хулиганить? — я услышала хриплый смешок, и живот подвело от острой вспышки предвкушения, между ног словно загорелось маленькое солнышко. — Хочешь, чтобы… я наказал тебя? — с выразительной паузой добавил Костя.
Да, возможно, кому-то хочется красивой и нежной романтики в брачную ночь, но… Я очень испорченная девочка, потому что от слов Кости, а тем более от пикантных картинок, от могучей волны возбуждения перед глазами аж потемнело. Низ живота свело в судороге желания, и трусики промокли окончательно. Сглотнув и задрожав от нетерпения, я запрокинула голову и накрыла своими ладонями руки Кости, послушно выдохнув:
— Очень хочу… мой господин.
Поиграем, муж?
ГЛАВА 24
Я ощутила, как напряглось его тело, и едва не задохнулась от волны чувственного восторга. Ох. Мне нравилось, как он реагировал на меня. Горячие ладони скользнули вниз к животу и поддели резинку трусиков, и мышцы завязались в тугой узел.
— Стой спокойно, — повелительно произнес Костя.
Дорожка
Северов медленно выпрямился, скользя ладонями по моим ногам, огладил бедра и накрыл холмик в самом низу живота. Я широко распахнула невидящие глаза, когда пальцы уверенно проникли между нежных складочек, безошибочно нашли чувствительную точку и слегка нажали. У меня вырвался короткий стон, и я подалась навстречу руке, вцепившись в запястье.
— Ш-ш-ш, — вторая рука тут же обвилась вокруг моей талии, удерживая, а пальцы замерли, и я едва не захныкала от разочарования. — Я же сказал, стой спокойно, Победа моя, — мурлыкнул Костя, одарив очередным поцелуем в шею.
А потом отстранился и легонько шлепнул по попке. Я не сдержала тихого возгласа, подавившись вздохом, ставшую очень чувствительной кожу словно обожгло.
— Сядь на кровать, — последовал приказ, и я на подкашивающихся ногах побрела исполнять его.
Сердце бухало в груди, вместо крови по венам текла тягучая патока, соски набухли и ныли, и дрожь становилась только сильнее. Сзади послышался шорох, и когда я развернулась и опустилась на край постели, увидела, что Костя тоже разделся, не сводя с меня горящего взгляда. Радужка превратилась в расплавленное серебро, и снова окатило жаром, пальцы вцепились в покрывало, а колени сами раздвинулись, открывая ему заманчивое зрелище. Пылавшее огнем лоно истекало от желания, и приходилось прикладывать усилия, чтобы не дотронуться до себя в попытке унять бушующий пожар.
Костя выпрямился, уперев руки в бока и являя мне крайне возбуждающий вид своего достоинства, и подушечки пальцев зазудели, так захотелось прикоснуться к бархатистой коже, погладить головку… Северов медленно приблизился и опустился на колени, взял мою ногу и начал неторопливо снимать чулок, скользя губами по открывавшейся коже. Я слегка откинулась назад, прикрыв глаза и часто дыша, вздрагивая от каждого поцелуя. Казалось, это длилось вечно… А потом раздался хриплый, низкий голос:
— Вытяни руки.
Я подчинилась, наблюдая, как Костя связывает мне запястья моим же чулком. Второй остался на ноге, и выглядела я крайне непристойно в спущенном бюстике и одном чулке, с горящим лицом и заведенная до предела. Внизу живота сжалась тугая пружина, перед глазами мелькали звезды, и восторг мешался с нетерпением. Ну же, давай, что дальше, затейник мой? Сегодня я твоя во всех смыслах… Закончив со связыванием, Костя придержал меня за талию, наклонился, и его рот завладел ноющим, напряженным соском, посасывая, лаская и щекоча языком. О-о-ох… Тело выгнулось, качнулось, безмолвно прося большего. Северов чувствительно прихватил зубами набухшую вершинку, оттянул, и я не сдержала стона, зажмурившись до звезд перед глазами. Больно, сладко, и хочется еще. Умелые губы втянули жарко пульсировавшую горошину, глубоко, сильно, пальцы стиснули попку, придвигая ближе, и я тихо вскрикнула от взорвавшегося внутри удовольствия. Северов тут же отстранился, довольно ухмыльнулся, поймав мой шальной, затуманенный страстью взгляд.