Любовь насмерть
Шрифт:
Я сказал, что у меня дела, и, сославшись на то, что всю ночь не спал и что я тоже живой человек и мне нужен покой, довольно-таки бесцеремонно попросил их уйти.
И только оставшись один, я понял, как же все-таки рисковал, позволив Ольге остаться у меня. Ведь рано или поздно и ее может кто-нибудь здесь увидеть.
Я прибрался, взял коробку с пончиками и поднялся наверх.
3
Ольгу я нашел в постели. Ее желание спать, я думаю, было вызвано нервным стрессом. Кроме того, ее организм просто не справлялся с обрушившимся на нее горем. Безусловно, думал я, она привязалась к доктору, к
История, которая с ней приключилась до встречи с доктором, случалась со многими женщинами, и кто-то справлялся с ситуацией и находил в себе силы жить, Ольга же, привязавшись эмоционально к своему парню, Герману, со свойственными лишь подросткам (по моему мнению) максимализмом и молодой глупостью, решила, что с его исчезновением и ее собственная жизнь как бы не имеет смысл. Это разрушающее чувство, которое я для себя называю влюбленностью, поскольку любовь – чувство более глубокое и серьезное, начало разрушать и саму Ольгу. И доктор видел это и, оценив ее состояние, принял решение взять ее под свое крыло.
Да, безусловно, он мог бы вернуть ее мужу. Физически. Вот просто посадить в машину и привезти домой. Но, видимо, он предполагал также и тот факт, что, помимо того, что она стыдилась мужа из-за своей измены и предательства, он сам своим существованием как бы напоминал ей о Германе. Вот это было для нее больнее всего. Она хотела забыть декорации своей прошлой жизни и начать новую жизнь здесь, в нашем лесу, рядом с безобидным и очень добрым доктором Селивановым. И кто знает, сколько еще времени она прожила бы здесь, если бы не это ужасное убийство. Вернее даже, двойное убийство.
Кто знает, может, со временем Ольга полюбила бы Макса и даже вышла за него замуж, родила бы ему детей. Или же, окончательно придя в себя, вернулась бы к мужу. Не исключал я и того, что Макс успел тоже привязаться к девушке и даже влюбиться в нее. Он мужчина, и этим все сказано. Возможно даже, что между ними что-то и было, да разве теперь она признается мне в этом? Хотя ее горе было велико, оно накрыло ее с головой, и я, далеко не доктор, тоже не мог не беспокоиться по поводу ее душевного здоровья. Должно быть, сейчас, оставшись совсем одна, она просто не знала, как ей жить дальше. Если она невиновна в убийстве Макса, то все равно, довольно реально оценивая ситуацию, боится, что это преступление повесят на нее. Тем более что она сбежала с места преступления. К тому же, зацепив ее в связи с убийством Макса, следователь начнет распутывать и ее прошлое, возможно, выяснится, что она вообще считается погибшей. Начнут копать, и кто знает, что найдут…
Но как бы я ни симпатизировал моей незваной гостье и как бы ни сочувствовал ей, здравый рассудок меня еще тогда не покинул – я должен был увериться в том, что она мне не лжет. Хотя бы выяснить, та ли она, за кого себя выдает, или нет. А для этого я должен был отправиться в Москву и по возможности найти ее мужа. Уж как я буду с ним разговаривать, о чем говорить, я тогда понятия не имел. У меня есть друг, Фима Костров, частный детектив, который может решить множество проблем, начиная от розыска пропавших людей и заканчивая расследованием самых настоящих криминальных дел. В свое время, разочаровавшись в следственной системе, он ушел на вольные хлеба и, я знаю точно, очень хорошо справляется со своей работой, расследуя дела своих клиентов. Мы с ним
– Хотите навести обо мне справки? – спросила она меня как бы между прочим, откладывая книгу, которую читала. Она сидела на диване в гостиной и наблюдала с едва уловимой усмешкой за моими сборами, я очень долго не мог найти галстук. – Галстук-то зачем? Какой-то важный визит?
Мне стало не по себе. Я присел рядом с ней, взял ее за руку. Мне было ужасно стыдно, что я позволил себе сделать это на правах человека, от которого сейчас многое в ее жизни зависело. По сути, она была еще и моей пленницей! И я вот таким образом злоупотребил своим положением. А рука ее была на редкость нежной, шелковистой и холодной.
Я поднял голову и заглянул в ее глаза. Там, внутри них, еще два года тому назад бушевал пожар, и сердце ее билось так, что содрогалось все тело. Любовь сжигала ее, заставляя совершать какие-то безумные поступки, превращая в пепел ее отношения с мужем. И вот теперь она сидела передо мной такая остывшая, какая-то холодная, с потухшим взглядом, словно в ней уже давно все выгорело. Сможет ли она когда-нибудь еще полюбить? Остались ли в ней жизненные силы, чтобы справиться с горем и своими страхами теперь уже тюрьмы? Думаю, что нет. От нее, пожалуй, осталась лишь оболочка. Нежная и изящная.
– Мне надо посоветоваться с одним знающим человеком. – Я не стал ей лгать. – Объясню ему ситуацию, может, он подскажет, что тебе теперь надо делать, как быть. Но ты должна понять, что если тебя на этот раз кто-то заметит у меня, то будет еще хуже.
– Да уж куда хуже-то… – Она тяжело вздохнула.
Тоже верно. Но все равно надо было действовать.
– Ты сиди здесь и не выходи. Наверняка кто-нибудь притащится в бар, будет звонить. Сиди тихо, поняла?
– Это я умею. – Она слабо улыбнулась.
– Да… Ты можешь мне хотя бы назвать свою фамилию?
– Туманова.
Точно, Туманова, подумал я тогда. Сплошной туман, а не девушка. Я оставлял ее с тяжелым сердцем. Как маленького ребенка, который может случайно зажечь спички и устроить пожар или съесть стиральный порошок.
Мы встретились с Фимой в летнем кафе. Он еще больше поправился и выглядел вполне довольным жизнью человеком. Увидев его, я сразу вспомнил, что он не так давно женился. Так вот откуда это счастливое выражение лица и какая-то радость, которую он излучал. Я тоже был когда-то женат, но стопроцентно не выглядел таким умиротворенным, разве что в первые месяцы семейной жизни. И как же давно все это было… Сейчас моя жена живет с каким-то артистом и варит ему борщ. Об этом я прочел как-то в светской хронике.
Мы заказали кофе, и я рассказал Фиме об убийстве доктора Селиванова и Ольге.
– Хочешь сказать, что она целых два года жила у доктора и ее никто не видел?
Я рассказал все, что знал.
– Очень интересная история, – задумался Костров. – Я понимаю, ты хочешь ей помочь и даже чувствуешь какую-то ответственность за нее, но должен сразу предупредить – не стоит воспринимать ее как жертву. Мы ничего о ней не знаем. И я вполне допускаю, что убийца доктора – именно она. И не смотри на меня так. Ты же сам должен понимать, что уж слишком странная история. Надо все проверить.