Любовь (не) предусмотрена
Шрифт:
– Я пекла печенье, – отвечает Ева. Вижу, что взволнована не меньше моего… Руки подрагивают, глаза пугливые, однако хорохорится, как и подобает бизнес-леди. До черта красивая… Домашняя, уютная, беззащитная. Хочется пожалеть, крепко прижать к груди и зарыться в густые, пахнущие ванилином волосы.
– Я бы попробовал. Можно? – спрашиваю, стараясь стряхнуть наваждение. Это не моя семья… Я сам отказался от нее четыре года назад. Так что Богданов заткни свои мысли и довольствуйся… чаем.
– А я собиралась звонить вам, Илья Владимирович, – произносит Ева, наливая
– Ева, я хотел извиниться за свой поступок… Я неправильно начал, я…
– Мой юрист подготовил документы о разводе.
Глава 5.
Илья.
Набираю в легкие побольше воздуха, изгоняя противное волнение, и произношу твердо:
– Ева, я хотел извиниться за свой поступок… Я неправильно начал, я…
«Я чувствую себя предателем. Я никогда не думал, что будет так… Да, я не хотел тогда семью, не хотел отношений с тобой, но от своего ребенка я никогда бы не отказался… Я помогал бы воспитывать его. В конце концов, он видел бы меня. Знал. Но ты лишила меня этого права… Я все пропустил – его рождение, первые шаги и слова, детские болезни, прогулки в парке. Все». Я много чего хочу сказать, но слова рассыпаются пылью от реплики Евы:
– Мой юрист подготовил документы о разводе.
– Вот, значит, как? К чему такая спешка, Ев? – поднимаюсь с места и подхожу ближе. Почти нависаю над испуганной, но решительной молодой леди.
Ева выставляет вперед чашку с горячим чаем и блюдце с печеньем и добавляет дрогнувшим голосом:
– Вы же хотели чаю, Илья Владимирович. Вернитесь на свое место.
Учительница хренова! Развод ей срочно потребовался! Четыре года не нужен был, а теперь, перед самыми выборами, понадобился. Упрямая, несносная, как осел! И характер она унаследовала от своего папаши, Андрей Васильевич был точно таким же консервативным снобом.
– И не подумаю, – забираю посуду из ее рук и со звоном ставлю на стол. – Зачем тебе развод? Ты хочешь отомстить мне, ответь?
Черт, вот не собирался же грубить и пугать Еву… Сам не замечаю, как наклоняюсь к ее лицу, чувствую теплое частое дыхание на виске, вижу расширившиеся зрачки, затопившие темно-коричневую радужку и полураскрытые пухлые губы, дрожащие тонкие пальчики и сникшие плечи…
– От вас пахнет чужими духами, Илья Владимирович! – шипит она и отталкивает меня. – И, да… Мне именно сейчас нужен развод. И к моему сыну вы никакого отношения не имеете, я родила его от другого мужчины, ясно! Вы слишком много думаете о себе, Илья Владимирович. И мести моей вы… не заслуживаете.
На шум прибегает мальчик Саша. Застывает в дверном проеме, прижимая злосчастный вертолёт к груди и тихонько шепчет:
– Мамоська… Мам…
– Вот что вы наделали, – шелестит Ева и подхватывает Сашу на руки. – Вы второй раз в моем доме и снова пугаете нас. Зачем вы пришли? Нам лучше… У нас не получается общаться, разве вы не видите?
– Ева, я не хотел тебя пугать. Просто ответь мне, почему ты не можешь подождать? Я прошу у тебя прощение, слышишь? За прошлое, за то, что прогнал тебя тогда, я…
В домофон звонят. Ева спускает мальчонку с рук и торопится открыть загадочному незнакомцу. Не знаю почему, но мной вмиг овладевает беспокойство. Оно ползет по спине, как скользкая противная змея, возвращая прошлого Илью – забитого грязного и трусливого мальчишку… Не желаю таким быть – приосаниваюсь, внутренне приготовившись бороться с противником.
Через минуту в прихожей появляется мужчина. В его руках букет белых роз. При виде цветов Ева заливается стыдливым румянцем и прикусывает губу. Ага, значит, нелюбимые цветы? Или мужчина такой же «близкий» ей, как и я?
– Здравствуй, Антон, – нарочито весело произносит она и припадает поцелуем к его щеке, украшенной аккуратной бородкой.
– Привет, любимая. У нас гости? – хрипловато произносит он.
У нас?! Они и живут вместе? Знал бы Андрей Васильевич, что в его особняке поселится какой-то хлыщ!
– Здравствуйте, я Илья Богданов – муж Евы, – протягиваю мужчине руку, отмечая скользнувшее в его глазах недоумение.
– Фиктивный! – вскрикивает Ева. – Антон, я говорила тебе про него… Он… Мой папа когда-то принудил его вступить в брак со мной. Тогда он боялся, что фирму растянут по кусочкам конкуренты. Нужен был управляющий и он…
– Понял. Но вы же скоро разведетесь? – игриво спрашивает Антон Вольский – теперь я узнал его. Высокий, темноволосый, на вид не больше сорока. Представительный мужчина, одним словом.
– Об этом я и хотел поговорить, – отвечаю, осознавая абсурдность сказанного.
Антон Вольский – сотрудник аппарата президента, управления по внутренней политике. Он тот, от кого зависит успех моей кампании. И тот, кому об истинном положении дел знать необязательно. Прикусываю язык, ругая себя за поспешные неосторожные слова и направляюсь к выходу:
– Не буду вам мешать. До свидания, Ева.
– Я выхожу замуж за Антона, – вместо слов прощания произносит она. – И мой сын… от него.
А вот эта фраза была точно лишней… Пацан даже ухом не ведет при виде «папы». Так и сидит на коврике, играя с подаренным мной вертолетом.
– Ева, я согласен на развод. Не волнуйся ты так, – кошусь на Антона, стремясь угадать его чувства. – Но…
– Без всяких «но», Богданов, – выдыхает она, беспомощно протягивая руку к лапище Вольского. Он робко сжимает ее пальчики. Мда… Странные какие-то у них отношения, ненастоящие, наигранные.
– Я через суд добьюсь разрешения на тест ДНК. И если он подтвердит, что Саша мой сын, тебе придется меня терпеть, Ева.
Ева вздрагивает и приоткрывает рот, чтобы ответить, но слова так и остаются невысказанными…
– Вам лучше уйти, – сухо произносит Антон.
Без сопливых знаю! Обуваюсь и выхожу под летнее звездное небо. Глубоко вдыхаю терпкий, пропитанный ароматом ночных фиалок воздух и бреду к машине. Как же погано на душе… Злюсь на Еву, Вольского и собственное бессилие. Что я делаю не так? И почему она такая упертая?