Любовь не умирает
Шрифт:
— Почему?
Вместо ответа он осторожно повернул ее на бок и лег рядом, за спиной, одним быстрым движением откинув с ее шеи волосы и чуть-чуть ущипнув ее зубами. Одна его рука не выпускала ее грудь, играя с соском, другая провела по животу. Она попыталась было оглянуться через плечо, повторить свой вопрос, и в этот миг он проник в нее сзади — быстро, глубоко, полно.
— О! — тихо вскрикнула она. — О, Джек! Он опустил руки ниже, привлекая ее ближе к себе, наполняя самую глубь ее…
— Я так и думал, — сдавленно, страстно прошептал он ей на ухо. — Мы созданы
Она повернула голову еще дальше и на мгновение поймала поцелуем его губы. Но он, уронив голову ей на плечо, покинул ее — и тотчас же снова в нее проник, еще быстрее и сильнее. Обнимая одной рукой ее грудь, другой лаская живот он начал быстрые, ритмичные движения.
Джорджия вся отдалась ему, погрузилась в непрерывные взрывы чувств, один за другим раздирающие ее. Он рядом… с ней… в ней… И неистовый вихрь, затмив все, погрузил ее в лишенное сознания блаженство. Она поддавалась дивным инстинктам, полностью открывалась перед ним, впускала его в себя, в свое сердце, навеки овладевала им. И смятение чувств отступило: она рядом с любимым, как мечтала с незапамятных времен…
В одном последнем рывке наступила кульминация их единения, и два вскрика слились воедино. Время перестало существовать, мгновение счастья тянулось вечно… Наконец он, из последних сил прижимая ее к себе, затих, неровно дыша, и сердце его пулеметной дробью ударило ее по спине.
Она только и могла лежать неподвижно и позволять ему обнимать себя — так была поражена происшедшим. Она понятия не имела, что такое возможно, и грудь ее сдавил вдруг тяжелый холод: она ошибалась, о, как она ошибалась! Два дня, две недели… и она думала, что ей хватит этих кратких сроков, чтобы вспоминать свое счастье до конца жизни, и только. Да ей не хватит и двух жизней с ним!
Глава 9
Обняв Джорджию за талию, Джек снова прижал ее к себе сколько осталось сил. Ему не хотелось отпускать ее — пусть они всегда будут лежать рядом, спокойные, и удовлетворенные, и счастливые. Знай он, что так будет, — давно вернулся бы в Карлайл. Никогда он больше не уедет — не сможет. Или она на этот раз уедет вместе с ним.
Он нежно повернул ее лицом к себе и с изумлением обнаружил, что она… плачет. При тусклом свете лицо ее казалось очень бледным, она явно была чем-то встревожена. Джорджия молча смотрела на него, и две крупных слезы катились по ее щекам, пока не утонули в разбросанных по подушке волосах. Охваченный безотчетным страхом, он, смахнув с ее лба прядь волос, осторожно поцеловал сначала след одной слезинки, потом другой.
— Что, что такое? Я сделал тебе больно? На устах у Джорджии мелькнула печальная улыбка.
— Нет, — едва слышно прошептала она, и голос ее донесся словно издалека. — Нет, не то.
— Что же тогда? — настаивал он, снова принимаясь гладить ее волосы. — Джо… — комок ужаса стиснул ему горло, и Джек попытался сглотнуть его, — почему… почему ты плачешь?
Шмыгнув носом, она вытерла глаза, перевернулась на спину, обвила руками его шею, увлекая его на себя.
— Да так, ничего. — Она прижалась губами к его груди. — Просто я… я… даже не представляла
Освободив шею от ее объятий, он приподнял голову и внимательно посмотрел на нее. Он должен видеть ее лицо, он хочет спросить и быть уверенным, что она сказала правду.
— Почему тебе плохо?
— Нет-нет, не знаю даже, зачем я тебе сказала… Не опомнилась еще…
Она не открыла ему правды, он понял это, слишком быстро ответила, как-то небрежно, наигранно. Это не относится к ее чувствам — она в самом деле не испытывала прежде ничего подобного, — но ей отчего-то больно, случившееся нанесло рану ее душе. Но почему, терялся он в догадках, почему она не хочет открыться? Он не стал больше спрашивать — что-то в ее голосе удержало его. Что ж, времени у них впереди много, можно поговорить и потом. Потому что он, черт побери, ясное дело, никуда отсюда не уедет.
Обвив ее руками, он перевернулся на спину, без труда затащив ее на себя. Она не возражала, наоборот, устроилась на нем так, словно это ее привычное место. Им очень хорошо вдвоем, Джек это понимал. Никакой неуверенности, нерешительности, что чаще всего свойственно первой интимной встрече, ему, во всяком случае, кажется, что они уже много лет близки, — так уютно и привычно рядом с Джорджией. Но это ему, а ей?
— Все в порядке, Джо?
Он почувствовал, как она кивнула головой.
— В порядке? — настаивал он. Она вдруг весело фыркнула.
— Лучше… чем… в порядке.
— Насколько лучше? — не унимался он. Оторвав лицо от его груди, она улыбнулась, и ему показалось, что улыбка эта не такая, как прежние, — грустная. Да нет, ему, верно, чудится — света мало.
— Здорово… лучше, — еле выговорила она. Он все беспокоился:
— Как это — «здорово лучше», Джо? Смахнув с лица выбившуюся прядь, она накрутила на пальцы темные волосы Джека и, улыбнувшись, игриво подняла брови.
— Ну, например… я… э-э… не чувствую нижней части тела.
— Надеюсь, это началось после… — не понял он.
— Да, после, — рассмеялась она. — После того, как я вдруг вспыхнула изнутри.
— Кажется… никогда еще мне не доводилось… воспламенять женщин.
Улыбка ее тотчас погасла, — ох и дурак же он, треснуть бы себя что есть силы за собственную глупость.
— Нет, нет, Джо, я вовсе не хотел сказать, что до тебя у меня были сотни женщин.
— Сотни?!
— Да нет же! — Как она стала цепляться за каждое его слово! — Конечно же, нет. Она кивнула.
— Но десятки-то…
— Нет, Джо, и не десятки. — Он не сомневался — не поверит. — Не наберется и полдюжины…
— И ты думаешь, я поверю?
— А почему бы и нет?
— Потому что ты…
— Что я, Джо?
— Джек…
При звуках ее голоса, произнесшего его имя, по всему его телу разлилось странное тепло.
— Что? Договаривай: в моей жизни должно быть много женщин, потому что я… — Ответ на этот вопрос должна дать ему она, именно она.
— Потому что ты… — она вздохнула: зря затеяла этот разговор, — ты такой красивый… и сексуальный… и умный… и привлекательный… и сильный.