Любовь не умирает
Шрифт:
— Ты вовремя остановился, Джек. — Она с любовью взглянула ему в глаза. — И теперь… теперь Джек, которого я любила всегда и люблю сейчас, со мной.
— Это правда, Джо? — сдавленно прошептал он. — Ты… ты правда любишь меня?
— Да, я люблю тебя. Я всю жизнь любила тебя, и только тебя.
Он крепче прижал ее к себе.
— И я люблю тебя. Тебя одну. — И вздохнул полной грудью. — Я закрываю свое дело, Джо.
Пораженная, она ощутила прилив неожиданной радости.
— Джек, ты уверен, что…
— Да, больше не хочу заниматься этим. Пока не знаю, как мне жить дальше, но в одном я уверен: хочу
Прикусив по привычке губу, она помолчала, потом ответила вопросом:
— А ты обещаешь, что… останешься навеки таким, как сейчас?
— Ну, Джо… обещать, что никогда не изменюсь, не могу. Но даю слово: все перемены будут только к лучшему. А что могу обещать — это… что никогда не расстанусь с тобой. Никогда!
«Какие еще обещания мне нужны?» — мелькнуло у нее в голове.
— Раз так, Джек… тогда я не против. Вот теперь его улыбка та самая — впервые с момента их встречи у Руди: настоящая, искренняя, без внутреннего напряжения. И Джорджия засмеялась, выплескивая переполнившую ее сердце радость, и бросилась ему на шею, уже не сдерживая своих чувств.
— Жду не дождусь, когда представлю тебя родным! — Он подхватил ее на руки — и вдруг стал неподвижен. — Черт, а когда же я сам им представлюсь?
— Они обязательно должны приехать в Карлайл на свадьбу! — выпалила Джорджия.
Джек мгновенно опустил ее на пол, и она запоздало сообразила: а ведь о браке он пока не обмолвился ни словом. Это она, она сама сделала такое заключение из его клятвы никогда с ней не расставаться. Но если подумать…
Подумать она не успела: Джек вдруг, нагнувшись, подхватил ее под колени и выпрямился, прижимая к себе.
— Мы поженимся в бухточке! А для первой брачной ночи снимем «люкс» в «Блефе»!
Чувство невиданной легкости, покоя овладело ею.
— Знаешь… может, мне удастся убедить Ивена… пусть благословит нас.
— Не надо этого, Джо. — Голос у него сразу сел, стал хриплым. — Вряд ли мальчишка когда-нибудь станет до конца доверять мне. И… и сочтет меня тем самым мужчиной, который тебя достоин.
— Вряд ли ваши отношения сложатся просто, — согласилась Джорджия. — Но со временем, уверена, вы поладите.
Кажется, Джек не разделяет ее убежденности. Ну и пусть думает что хочет. Потому что она-то верит в него. В него и в Ивена. Оба любят ее, оба желают ей только добра. А вот про отца так нельзя сказать… Как она жалеет! Джорджия поспешно прогнала эти мысли: отец есть отец, и только он может изменить их отношения. То, чего хотела больше всего на свете, — она получила наконец: у нее есть Джек, у них будет семья.
— Нам надо еще об одном поговорить, Джек. Прямо сейчас. Иначе… иначе я не знаю, как дальше.
— О чем же, Джо?
Она посмотрела ему в глаза.
— Отец никогда не был для меня важнее тебя. Никогда, Джек. С нашей первой встречи первым был ты. Кто знает, может, поэтому отец тебя ненавидел… Но ты… ты всегда был и останешься для меня самым первым.
Он наклонился и поцеловал ее в губы; она ему ответила, вплетая пальцы в его волосы. Так они и стояли посреди комнаты, не в силах насытиться жадными поцелуями. Пока Джек не сделал шаг… еще один…
Она, улыбаясь своему счастью, обняла его за плечи, нежно провела рукой по волосам, поцеловала снова, отдаваясь страстному желанию, вот уже столько лет жившему у нее в сердце. Он понял ее чувства и всем существом откликнулся на них. Пальцы его, скользнув вверх по ее ноге, проникли под свитер, она вздрогнула от этого прикосновения. Рука Джека, совершив путешествие по ее спине, обхватила грудь, и Джорджия, оторвавшись от его губ, застонала, произнося его имя. Он нащупал застежку кружевного лифчика, поднял толстенный, теплый свитер и припал губами к ароматной коже между ее грудей.
Она обхватила его за голову, притянула к себе, жаждая, чтобы он взял в рот затвердевший сосок, и, почувствовав наконец его губы, откинула голову назад и обмякла… Он целовал ее тело, не в силах оторваться, пока она не вскрикнула, и лишь тогда снял с нее свитер. На мгновение отпрянув, чтобы он смог раздеть ее, она снова к нему прильнула.
— Люблю… люблю тебя… — шептал Джек.
— И я люблю… люблю тебя!.. И буду любить! До конца!..
Он целовал и целовал ее, одной рукой расстегивая молнию на джинсах; и дальше она уже не помнила, как и когда он раздел ее. Осознала себя уже обнаженной, под ним… колючий подбородок трется о ее шею… Поддаваясь неосознанному порыву, она нащупала и обхватила рукой его тугую, жаркую плоть, и он закрыл глаза. Согнув колени, она подалась вперед, направляя его в себя, и он рванулся в самые сокровенные ее глубины…
Она ахнула, ощутив его всем телом; начала было привыкать к тому, как он наполняет ее, но он вдруг покинул ее и, прежде чем она успела огорчиться, наполнил вновь. Она громко вскрикнула, а он начал двигаться — сначала медленно, затем все убыстряя ритм. И она… она тоже стала двигаться вместе с ним — тела их безотчетно стремились к утолению разлившейся в них безумной страсти.
Чувствуя, как внутри ее зреет сладостное удовлетворение, она вся, полностью отдалась этому ощущению, отключилась от всего мира… В этот миг он опрокинулся на спину и усадил ее на себя верхом, проникая еще дальше, еще глубже… И снова начал размеренное движение, и снова ее захлестнула горячая волна. Она нашла его губы, и мгновенного прикосновения к ним хватило, чтобы снова найти себя. Пружина страсти закрутилась еще быстрее… Движения его стали чаще, чаще… и наконец два тела слились воедино. Он и она вскрикнули разом, выплескивая переполнившие их чувства. Время остановилось, казалось ей, и им суждено остаться навеки в полном единении.
Обессиленный, он перекатился на спину, увлекая ее за собой. И в этот миг она расслабленно подумала, что времени у них много вся жизнь, чтобы давать друг другу радость, чтобы любить и ощущать свое бытие. Она с удовольствием вытянулась, прижимаясь к Джеку, наслаждаясь теплом их сплетенных воедино тел. Положила ладонь ему на сердце, слушая, как замедляется его биение. Лишь теперь она до конца прониклась тем, что знала всегда: Джек навеки принадлежит ей, а она — ему.
— Я люблю тебя. — Джек произнес эти слова тихо, торжественно, с глубоким чувством.