Любовь нельзя купить
Шрифт:
Элисон приложила палец к его губам, чтобы он перестал болтать.
— С удовольствием посмотрю, где ты обитаешь, — сказала она.
Когда они вошли в кабинет, Тим понял, что и это неудачная затея. Там был только один стул, да и вообще двоим сесть было негде. Они недолго постояли, и Элисон сполна насладилась зрелищем компьютера, письменного стола и стула.
— Теперь куда? — спросила она. — Ты что, собираешься водить меня по всему дому и так и не дашь присесть?
«Что дальше? — лихорадочно соображал
Прежде чем опуститься в одно из удобных кресел, Элисон проверила, нет ли на нем пластмассовых игрушек или раздавленного изюма.
— Извини, я сейчас, — произнес Тим и бросился в туалет, где сел на унитаз, чтобы привести в порядок мысли, теснившиеся в голове: «Что я делаю? О чем я только думал? Милли явится с детьми примерно через час. Надо бы использовать это как предлог, чтобы побыстрее выпроводить Элисон. Может, стоит предложить зайти в винный бар, где можно будет выпить на дорожку? А потом провожу ее до такси».
Но когда он вернулся в гостиную, Элисон сняла блузку; под ней была лишь тонкая майка. «Это майка или все-таки белье?» — спросил он у самого себя, зная, что не поймет различия, а задать этот судьбоносный вопрос ему некому. А впрочем, и некогда.
Потому что в дверь вставили ключ.
— По десятибалльной системе, насколько это вам противно? — спросила Хитер у Макса.
— На триста восемьдесят четыре, — ответил тот.
— Полагаю, это Тесс притащила вас сюда?
— А она вам разве не говорила? По-моему, вы, женщины, рассказываете друг другу все.
— Я сделала что-то что вызвало у вас раздражение, или же вы так агрессивны по отношению ко всем, кому наступаете на ноги?
Макс смягчился:
— Простите! Танцы не по мне. Нет, вы ничего не сделали, чтобы разозлить меня. Просто меня бесит то, что Тесс все обсуждает со своими подругами, но только не со мной.
— А вы уверены, что она не пытается это делать?
Макс снова напрягся. Вот теперь она раздражала его.
— Уверен. А если и пытается, то выбирает самое неподходящее время. Когда показывают футбол, или когда я валюсь с ног, потому что проработал пятнадцать часов, или когда читаю газету, или когда хочу вздремнуть…
Хитер продолжила его список:
— Или когда новолуние, или когда вы телепатируете ей, что не в настроении разговаривать.
Эта особа заводила его все больше. Да к тому же она еще была и слишком рослая. А ему не нравились высокие женщины. Несмотря на то что ей было еще тянуться и тянуться до его огромного роста, она явно покушалась на его личное пространство, что исключало возможность смотреть на нее сверху вниз и не в глаза.
— Значит, с нами не поговоришь, мы не умеем поддерживать отношения, во всем виноваты мужчины — и что же нового?
—
— Лучше бы я поболтал с кем-нибудь из своих приятелей, — раздраженно произнес Макс.
Хитер едва не вскрикнула, когда он своей огромной ножищей наступил ей на правую ногу. Ей оставалось лишь надеяться, что танец скоро закончится.
Макс думал о том же. Он ухватил ее покрепче, решив вести, хотя и не знал, как это делается. «За последние несколько недель у меня это первая возможность взять хоть что-то под свой контроль», — думал он.
Картер держал Дафну так нежно, что она подумала — уж не боится ли он сделать ей больно?
— Вы слишком торопитесь, — говорил он, когда она начинала делать какое-то движение после первого же объяснения.
— Я уже танцевала это раньше. Ведь всем, кто принадлежит к нашему поколению, это знакомо, не так ли?
— Наверное, — согласился Картер. — Но не у всех это хорошо получалось.
— Уж и не помню, когда я танцевала в последний раз, — сказала Дафна больше себе, чем Картеру.
— У вас что-то болит?
Дафна быстро взглянула на него:
— А что, заметно?
Картер кивнул:
— У моей жены был артрит. Больно было даже смотреть на нее. Но она не принимала сильных лекарств. Говорила, что не хочет все время лежать в постели, это не жизнь.
— Вот и я такая же, — впервые согласилась Дафна. — Это как роды. Знаю, сегодня в моде все эти сильные препараты и уколы, но если не испытываешь хоть какую-то боль, да в общем-то, если не ощутишь ее в полной мере, то не сможешь по-настоящему оценить тот момент, когда боль проходит, а тебе дают твоего ребенка.
— Насчет этого не знаю, — сказал Картер. — Думаю, большинство мужчин предпочло бы общий наркоз, когда зубной врач ставит им пломбу. Мы не очень-то хорошо переносим боль.
Дафна рассмеялась и спросила:
— А вы танцевали со своей женой?
— Да, мы здесь танцевали. Мы были на самом первом вечере, когда тридцать лет назад открылся этот общественный центр. А потом ходили сюда каждый четверг до самого того времени, когда она умерла. Она не обращала внимания на боль, оставалась до последнего танца. Тут бывали мы с Марией, Арчи со своей Эйлин и Рав с Лилой. Хорошее было время.
Дафна позавидовала этим мужчинам и их удачным бракам. Она втайне верила, что счастливые браки все-таки существуют. Ее по-прежнему терзала мысль о том, нужно ли говорить, что она видела приятеля Фионы с другой женщиной в Баттерси-парке. Однако она выбросила это из головы и сосредоточилась на Картере и его счастливых воспоминаниях. Может, так в конце концов сложится и у Грэма с Фионой. Она с тревогой наблюдала за ними.
— Не помню, когда мы танцевали вместе в последний раз, — сказала Фиона мужу.