Любовь очень зла
Шрифт:
— Эй, есть кто дома? — Никто не ответил, и это опять испугало.
— Идем отсюда, — шепнула я. — Пожалуйста…
Но Сергей стремительно шагнул вперед, достиг ближайшей двери и распахнул ее. Кажется, это была ванная, приспособленная под фотомастерскую. В свете красной лампочки, горевшей у противоположной стены, я увидела пленки, свисающие с обычной бельевой веревки, некоторые были скреплены бельевыми прищепками, здесь же сушилось несколько фотографий. На одной из них, повернутой как раз ко мне, я узнала себя и вновь слабо вскрикнула, хотя
— Закрой дверь, — сказал Сережа.
— Что? — не поняла я.
— Закрой входную дверь, — хмуро повторил он, разгребая ворох пленок на лежащей поперек ванной доске.
Я вернулась к входной двери и закрыла ее, отсутствие хозяина пугало, мне хотелось бежать из этого подвала без оглядки, потому что я уже поняла, здесь нас никто не ждал. Очередная ловушка. Но фотография на бельевой веревке не позволяла этого сделать, а вдруг пленки, о которых говорил звонивший, все-таки здесь.
Забыв об осторожности, Сергей торопливо просматривал пленки и отшвыривал их в сторону с каким-то остервенением. Я хотела помочь ему и вдруг подумала, что ничего мы найти не сможем, кроме одной единственной фотографии, которую так демонстративно повесили напротив двери.
Конечно, это ловушка. И я ничуть не удивлюсь, если сию минуту появится милиция и нас спросят, какого черта мы здесь делаем?
Я думала об этом отрешенно, с поразившим меня саму равнодушием.
Некоторое время я наблюдала за Сергеем, а потом пошла в конец коридора, чтобы только не стоять на месте, и без интереса заглянула в единственную комнату. Она была большой, метров тридцать, фотоаппарат на треноге, осветительные приборы, письменный стол в глубине, на нем горела настольная лампа, свет был тусклый и большая часть комнаты тонула в темноте.
Мое внимание привлек странный звук, я сообразила, что это небрежно брошенная телефонная трубка надоедливо пищит, прошла к столу, приподняла абажур лампы и тогда увидела его. Мужчина неопределенного возраста сидел в кресле как раз напротив фотоаппарата на треноге, точно собирался фотографироваться.
Руки его были примотаны скотчем к подлокотникам, ноги связаны, голова свесилась на грудь, как будто он дремал.
— Господи, — прошептала я, подходя ближе и все еще держа лампу в руках.
Он был мертв. На лице застыло выражение крайнего ужаса, я перевела взгляд на его руки, примотанные к подлокотникам скотчем. На правой не хватало пальца, ладонь залита кровью, а палец лежал на полу, как раз возле его ног, обутых в домашние тапочки.
Лампа выскользнула из моих рук, упала на пол, но не разбилась и свет не погас, я пятилась к выходу спиною, налетела на что-то, вскрикнула и увидела Сергея. Он смотрел не мигая, прямо перед собой, лампа перекатывалась, вырывая из темноты то лицо мужчины, то его изувеченную руку.
Не помня себя, я бросилась к выходу, выскочила из подъезда, добежала до первого дерева и вцепилась в него, чтобы устоять на ногах. Все происшедшее казалось страшным сном, только я знала, что сию минуту проснуться не удасться, этот кошмар будет повторяться до бесконечности, день за днем, пока я не сойду с ума.
Минут через пять появился Сережа.
— Как ты? — спросил тихо. Я покачала головой, не зная, что ответить. — Идем отсюда. — Он потянул меня за руку, мы дошли до машины, Сергей сел за руль и мы куда-то поехали. Через несколько минут я с удивлением поняла, что мы находимся возле его дома, впрочем, чего ж удивляться, раз он жил по-соседству.
— Идем, — сказал он тихо.
— Я поеду домой.
— Я не могу оставить тебя одну… переночуешь у меня. Плевать на конспирацию. — Он говорил с каким-то остервенением и тут я поняла, что Сережа очень напуган, возможно даже больше, чем я.
Он просто боится остаться один.
— Хорошо, — кивнула я, мы вышли из машины и направились к подъезду. Молча поднялись в квартиру, Сергей прошел в кухню и вернулся оттуда с двумя рюмками коньяка.
— Выпей, тебе станет легче. — Я покорно сделала глоток и отставила рюмку. — Ты что-нибудь понимаешь? — спросил он где-то минут через пять, затравленно озираясь и усиленно избегая моего взгляда.
— Нет, — ответила я.
— Если звонил этот тип, — сделав второй глоток, начал Сережа, — то кто его убил?
— Нам не нужно было ехать, — прошептала я. — Я должна была сообразить: это ловушка.
— Глупости. Ничего ты не должна… Мы же были уверены, этот парень обыкновенный шантажист…
— Он убит и кто-то пытал его перед тем, как это сделать. Я абсолютно уверена, что уже завтра милиция займется нами.
— С какой стати? Я вытер все ручки, лампу… все предметы, которых касались ты или я. С чего бы ментам браться за нас?
— Сережа, кто-то… я не могу объяснить, кто-то играет с нами…
— Играет?
— Да, это вроде игры. Телефонная трубка валялась на полу возле трупа. Парня наверняка убили сразу после того, как он позвонил мне. Уверена, он разговаривал со мной по чьему-то приказу, меня поразил его голос, парень просто задыхался от ужаса.
— Ты хочешь сказать, там был некто, приказавший позвонить тебе и после этого убивший парня? Но зачем?
— Думаю, мы скоро узнаем, — обреченно вздохнула я.
— Но я не вижу в этом убийстве никакого смысла. Мы привезли деньги, почему бы твоему таинственному некто сначала не забрать их, а уж потом ментов натравливать?
— Не знаю, — ответила я устало, а Сережа усмехнулся, о чем-то размышляя.
— А что, если все проще? Этот тип профессионально занимался шантажом, кое-какие фотографии, кстати, весьма впечатляли.
Кому-то надоело быть дойной коровой и он разделался с мерзавцем. Не могу осуждать его за это.
— И это как раз в тот момент, когда шантажист требовал от меня привезти деньги?