Любовь Орлова в искусстве и в жизни
Шрифт:
Нужно ли говорить, что Любовь Петровна тотчас же откликнулась на это письмо, выступила с концертом и в этой летной части.
И таких писем, таких встреч с фронтовиками в то время было у нее не десятки, а сотни. Многие из них были связаны с далекими и часто весьма опасными выездами.
Приведем еще одно письмо, полученное Любовью Петровной в Тбилиси в конце мая 1942 года. Пишет военный комиссар арсенального гарнизона батальонный комиссар Рудой. Он просит сообщить точную дату и часы приезда актрисы и добавляет, что бойцы и командиры части активно готовятся к встрече с ней.
«Красноармейцы, — пишет он, — готовят клуб, жены командиров убирают сцену и украшают ее цветами. Красноармеец
Афиша концерта Л. Орловой
Глубоко прочувствованным, предельно искренним было это «приветственное письмо» красноармейца.
«Сценическая простота и непосредственность, с которой Вы передаете переживания героинь в воплощаемых Вами образах, пленяет нас, — говорилось, в частности, в этом письме, — их искренность и откровенность дают нам возможность пережить незабываемые минуты.
Вы, человек, посвятивший свой талант служению народу, всегда с готовностью посещаете красноармейские части, как это впервые было в нашем городе в 1938 году. В тот год 23 октября, в 18.00 по московскому времени, Вы посетили красноармейцев, командиров, политработников и их семьи дважды Краснознаменного 10-го железнодорожного полка Закавказского военного округа. И сегодня Вы пришли к нам в гости, как наш любимый друг, друг бойцов, чтобы быть вместе с нами и в переживаемый нами момент Великой Отечественной войны».
Весна Победы
И так всю войну актриса неутомимо несла свое жизнеутверждающее искусство бойцам Красной Армии и морякам Военно-Морского Флота. Она бывала едва ли не на всех фронтах Великой Отечественной. Моряки-черноморцы не раз в самые тревожные дни видели ее на береговых батареях и на боевых кораблях; пехотинцы, артиллеристы и танкисты — среди защитников Сталинграда, под Минском и Киевом, Орлом, Белгородом и Курском.
Ее голос звучал и перед тружениками тыла, участниками «фронтовых бригад» на промышленных предприятиях, в колхозах и совхозах, снабжавших фронт всем необходимым.
— Нет для советской актрисы большей чести, чем петь для своего народа в тяжелую годину его борьбы с ненавистным врагом! — заявила она в интервью, появившемся в июне 1943 года в газете «Грозненский рабочий».
О ее «военных концертах» газета «Социалистическая Осетия» (г. Орджоникидзе) тогда же писала, что в Любови Орловой, с именем которой связаны «рост и расцвет нашего музыкального киноискусства», зрители видят «дочь Родины, обращающуюся с патриотическим призывом к нашим женщинам в дни войны, то есть видят Любовь Орлову в жизни». Каждая исполненная ею песня, писала газета, — это «родная советская песня, до боли дорогая нам в дни, когда на Родину посягнул фашизм». И газета называла эти песни. Это песни из кинофильмов «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга», «Светлый путь», из «Боевого киносборника № 4», песни, которые трогали сердца своей художественной правдой, непосредственностью и «благородной советской простотой».
Сохранился текст выступления Любови Петровны в Алма-Ате перед концертом, устроенным по инициативе Центрального Комитета комсомола Казахстана 1 декабря 1941 года.
— Дорогие товарищи! — говорила она. — Немецкие фашисты хотят истребить, уничтожить многие народы Европы, народы Советского Союза, ибо не считают их за людей...
— Они хотят уничтожить нашу культуру, наше искусство.
Они хотят, чтобы умолкли наши песни, чтобы погасли огни на сценах наших театров и киноэкранов.
Но этого не может быть и не будет! Мы победим, и еще ярче загорятся огни нашего искусства, еще ярче и громче будут звучать наши песни!..
Мы не просто будем петь эти песни — мы превратим их в грозное оружие, в танки, бомбы и снаряды!
Сбор от сегодняшнего концерта пойдет на строительство танковой колонны имени комсомола Казахстана.
От имени участников концерта народная артистка призвала всех своих товарищей по искусству «поддержать эту инициативу и организовать много новых концертов, весь сбор от которых пошел бы на создание боевого оружия для Красной Армии».
Так жила, так чувствовала себя она все эти годы, все тысяча четыреста восемнадцать дней беспримерного испытания и подвига советского народа. Не на словах, а на деле считала себя мобилизованной и вела борьбу с врагом своим искусством. Меньше всего она думала о своем здоровье, об усталости, о тех отнюдь не легких условиях, в которых приходилось работать и жить.
В подтверждение этих слов приведу небольшую выдержку из ее письма родным, написанного, видимо, из-за отсутствия под руками чистой бумаги, на обратной стороне приглашения, полученного в мае 1942 года от командования одного из крупнейших в Закавказье эвакогоспиталей с просьбой выступить в концерте для раненых бойцов, командиров и политработников.
«...Мои концерты идут очень хорошо, — писала она. — Голос звучит...». И дальше, буквально через запятую: «...питаюсь очень плохо, иногда не обедаю. Сплю тоже плохо...». И дальше: «План моей поездки таков: сегодня, четвертого, еду в Гори — один концерт, затем — в Поти, 8, 9 и 10-го — в Тбилиси, 11 и 12-го — в Ленинакане, 13, 14 и 15-го — в Ереване, 16-го — в Нахичевани...».
И
Через все континенты
Вспоминаю, как однажды, в конце мая — начале июня 1970 года, мы условились встретиться после спектакля у входа в Театр имени Моссовета, чтобы затем поужинать вместе в Доме актера.
Время подходило к десяти вечера. Я прошел к театру мимо старых развесистых лип и цветущих тополей, легкий пух от которых хлопьями лежал на асфальтированных дорожках городского сада, в прошлом именовавшегося «Аквариумом».
Спектакль еще не закончился, и я присел на скамью неподалеку от входа в театр, прямо против шести массивных колонн, облицованных плохо пригнанными выпуклыми мраморными плитами. Между колоннами в центре темнели большие двери, а слева и справа от них всю стену занимали рекламные щиты, заполненные весьма броскими фотографиями сцен из наиболее интересных спектаклей.
Но вот двери открылись — из них валом повалили на свежий воздух возбужденные, улыбающиеся, в полный голос обменивающиеся суждениями о спектакле зрители. Постепенно сад опустел и все стихло. Вскоре я увидел в дверях Любовь Петровну и Григория Васильевича.
— Вы уже здесь! — улыбались они. — Как это здорово! — сказала Любовь Петровна. — Пройдем пешочком по улице Горького. Вы знаете, Дом актера — это совсем недалеко...
Л. Орлова и Г. Александров в Милане