Любовь Орлова в искусстве и в жизни
Шрифт:
В тот вечер в гостиной Дома актера выступали с рассказом о своих гастролях в латиноамериканских странах участники эстрадно-концертной группы Госконцерта. Мы опоздали к началу их выступлений, но и то, что довелось услышать, всех нас глубоко тронуло.
— Нас принимали так, — рассказывал один из выступавших, — словно бы Соединенные Штаты, где сейчас бушуют антисоветчики типа Маккарти, находятся не рядом с Бразилией, Перу, Коста-Рикой и Панамой, где нам довелось побывать, а где-то очень и очень далеко. Нас принимали так хорошо прежде всего потому, что люди помнят исход второй мировой войны и хранят уважение к Советскому Союзу. Словно бы и не было речи Черчилля в Фултоне, словно бы ежедневно и ежечасно не звучали по американскому радио грязные домыслы, самые чудовищные нападки оруженосцев «холодной войны» на нашу страну...
За
Там же, в Венеции, в 1947 году шел фильм «Весна» и Л. Орлова разделила с И. Бергман премию, присуждаемую лучшей актрисе года. Успех сопутствовал фильму «Весна» и на международных фестивалях в Марианских Лазнях в августе 1947 года и в Локарно в июле 1948 года. Фильм «Встреча на Эльбе» сразу же после его появления и почти одновременно был показан в Бухаресте, Праге, Варшаве и Берлине. В июле—августе 1949 года на IV Международном кинофестивале в Марианских Лазнях фильм «Встреча на Эльбе» был удостоен почетнейшей Премии Мира. На международных кинофестивалях в Мехико и Локарно в 1953 году всеобщим признанием пользовался фильм «Композитор Глинка».
В Париже
Наиболее широкое международное признание получил фильм «Веселые ребята». «Вы думаете, — писали американские газеты, — что Москва только борется, учится, трудится? Вы ошибаетесь... Москва смеется! И так заразительно, бодро и весело, что вы будете смеяться вместе с ней!»
«Какой запас веселости у этих русских! Сколько жизни и радости!» — удивлялась парижская пресса.
В Нью-Йорке
«До «Веселых ребят», — сказал, просмотрев фильм, Чарли Чаплин, — американцы знали Россию Достоевского. Теперь они увидели большие перемены в психологии людей. Люди весело и бодро смеются. Это большая победа. Это агитирует больше, чем доказательство стрельбой и речами».
Впрочем, весьма часто фильмы Александрова демонстрируются в этих странах — чаще всего повторно — и в наши дни. Особый успех сопутствовал фильмам «Светлый путь» и «Волга-Волга», вышедшим на экраны во время и после войны. Успех фильма «Светлый путь», шедшего в Нью-Йорке в кинотеатре «Стенли» в марте 1942 года под названием «Таня», американские газеты связывали исключительно с блестящим исполнением Любовью Орловой роли героини фильма. Газеты писали, что она «украшает каждый эпизод фильма». «Прелестная, как Белоснежка, — писали газеты, — она представляется особо богатой душевно, когда вытирает пот с лица после окончания героического «дня рекордов». Она торжествует, но не как женщина — прелестная и необычайно женственная, — женственность лишь одна из ее черт, но как человек, не человек вообще, а советский человек».
Г. Александров и Л. Орлова в Мексике. 1956
Наш ужин в Доме актера закончился далеко за полночь. Любовь Петровна между прочим упомянула и о своих концертах в зарубежных странах. Успех сопутствовал этим концертам не только там, где уже прошли фильмы с ее участием, например в Праге, Варшаве или в Париже, в зале «Плейель», где огромная по численности аудитория уверенно сопровождала на французском языке «Песню о Родине».
Л. Орлова и Эдуардо Де Филиппо
Любовь Петровна была первой советской кинозвездой, которую признали в странах Востока. В 1942 году она выступала в крупнейших концертных залах и на эстрадных площадках Тегерана.
Газета «Журналь де Тегеран» сообщения о ее концертах печатала под огромной, на всю полосу, шапкой: «Сенсация!» Газета «Мардом», обращаясь к читателям, писала о ее концертах: «...вы знаете, что большинство киноактрис не могут выполнять свои роли на сцене театров. Но Орлова это делает блестяще, и в этом состоит ее высшее мастерство. Ее голос достоин похвалы. С исключительным подъемом она исполнила несколько произведений Чайковского и Шопена, а также песни из кинофильмов «Цирк», «Волга-Волга», «Светлый путь» и другие героические и патриотические песни. Ее исполнение произвело на публику исключительное впечатление. Исполнение было настолько выразительным, что и при незнании языка публика прекрасно понимала содержание и бесконечно аплодировала. В конце программы Л. Орлову десять раз вызывали на сцену аплодисментами. Подобных случаев Иран еще не знал. В благодарность актрисе были преподнесены букеты живых цветов».
Марсель Карне и Л. Орлова
Любопытное заключение содержалось в конце этой статьи в газете «Мардом». «Я узнал, — писал рецензент, — что Орлова выступала в окопах, блиндажах, бомбоубежищах... Да, она непохожа на артисток западных стран, которые ведут праздную жизнь. Она знает, что ее жизнь, ее известность и успех связаны с ее социалистической Родиной... Она видит свою задачу во время войны в том, чтобы служить своим искусством своим братьям, проливающим кровь за независимость и свободу своей Родины... Да! Орлова — пример преданности и патриотизма!»
С. Блинников, Т. Чернова, Л. Орлова, К. Лучко и С. Юткевич в гостях у Пабло Пикассо
Вырезку с этой рецензией Григорий Васильевич показал мне позднее, когда в очередной раз зашла у нас речь о музыке в фильме. В тот вечер ни он, ни Любовь Петровна о таком лестном отзыве даже не упомянули. Она сказала, что успех ее зарубежных концертов, очевидно, связан с тем, что ее репертуар содержит много хорошей музыки, которая покоряет душу человека. Именно музыка и является главным драматургом таких концертов. Без слов, без пояснений музыка в любой аудитории вызывает общность чувств, эмоциональных побуждений, раскрывает тему, вызывает внутренний зрительский монолог. Она передает и радость и страх, и счастье и отчаяние. Музыка объединяет людей, она единственное истинно интернациональное искусство.
Уна Чаплин, Чарльз Чаплин и Л. Орлова с нотами музыки Чаплина к фильму «Огни рампы»
И пока шли на Пушкинскую площадь по затихшей в ночи улице Горького, мы продолжали этот интереснейший разговор. Мне хотелось запомнить все то, что в этот вечер мои именитые друзья говорили о музыке и песне. И вот, уже через много лет, я нашел в одной из старых записных книжек сделанную в ту ночь такую запись: «При возвращении из Дома актера, на Тверском бульваре у памятника Пушкину, где мы прощались, Григорий Васильевич, словно подводя итог нашей беседы, как-то очень внушительно заметил: