Любовь по контракту
Шрифт:
***
До нашего ужина остаётся два часа. Я уже и накрасилась, и одежду подходящую выбрала, а время словно застыло, и минуты превращаются в целую вечность. Брожу по комнатам, усаживаюсь рядом с племяшками и смотрю мультфильм про рыбку Дори, потом возвращаюсь на кухню, помогаю сестрёнке с приготовлением ужина, а вечер всё никак не наступает.
— Тебе совсем нечем заняться? — подтрунивает надо мной Алёна.
— Есть чем! Но не могу сосредоточиться. Мысли всё о нём и о нём. Мне словно шестнадцать лет, и я впервые влюбилась.
— Нет, в шестнадцать ты поспокойнее была, — ржёт сестрёнка.
—
— С рождением Поли я тоже стала занудой, — вздыхает Алёна. — И, кажется, что никогда я уже не почувствую себя молодой, безбашенной и любимой.
— Кто знает, — пожимаю плечами. — Я вот и не подозревала, что влюблюсь в двадцать четыре, а счастливой стану только в двадцать шесть. Так что не ставь на себе крест. Судьба ещё та шутница!
Сестрёнка хочет возразить, но громкий звонок телефона обрывает её намерения.
— Да, мам. Привет. Что такое? Что-то случилось? — голос Алёны наполняется тревогой. Я торможу у порога и вслушиваюсь в её слова. — Мам, не плачь, ты можешь нормально сказать, что произошло? Что? Повтори ещё раз, пожалуйста!
Алёна роняет телефон. Оседает на пол и сквозь слёзы бормочет:
— Папа в больнице. У него подозрение на инфаркт.
40
Сердце бьётся, как сумасшедшее, а мерзкие волны паники распространяются по телу, проникают в вены, сосуды и капилляры, отравляя каждый глоток воздуха. Головокружение накатывает неожиданно, совершенно сбивая меня с ног. Опираюсь спиной о стену, до боли прикусываю кожу на руке, чтобы не впасть в истерику, как Алёна. Она плачет, сидя на полу, и смотрит беспомощным взглядом, ожидая от меня решительных действий.
На тыльной стороне ладони остаётся след от зубов. Я провожу по нему пальцем, пытаясь отсрочить миг, когда оглушающая новость полностью дойдёт до моего сознания. К горлу подкатывает тугой ком. Я сглатываю и, стряхнув временное оцепенение, подхожу к сестрёнке. Наклоняюсь, спрашиваю срывающимся голосом:
— Что конкретно сказала мама?
— У папы сердце прихватило… Он терпел какое-то время, а потом всё же признался маме. Вызвали скорую, сейчас он в больнице. Мама в истерике.
Я достаю телефон и пытаюсь узнать, можно ли уехать чем-то домой.
— Алён, маршрутка до Святополья отправляется через пятьдесят минут. Я должна ехать.
— Я с тобой! — вскакивает сестра, зрачки её расширены от страха, по щекам катятся слёзы.
— Нет.
Мне безумно хочется, чтобы Алёна была со мной, я нуждаюсь в её поддержке и тепле, но сейчас она слишком напугана, чтобы размышлять здраво. Но у меня мозги пока что варят.
— Наш папа в больнице, Дин! Я должна быть рядом с ним!
— Нет. Ты должна быть рядом с детьми, — говорю твёрдо и уверенно, пытаясь вразумить сестрёнку. — Полина и Стёпа только начали оживать после переезда, им нельзя снова испытывать стресс. Ты хочешь, чтобы они оказались в нашей ужасной святопольской больнице? Чтобы слышали жалобные крики стариков и увидели любимого дедушку после сердечного приступа? Алён, детям это не нужно. Да и тебе тоже. Я поеду сама, помогу маме, дам взятки врачам, если понадобится, и когда папа поправится — ты сможешь навестить его.
— Ну а как же я тут без тебя? — всхлипнув, потерянно
— Ты не одна, Алён, — пытаюсь скрыть раздражение. Мне предстоит самая тяжёлая часть, а сестра вновь ноет. — У тебя есть Стёпа с Полиной. И творчество. Попробуй выплеснуть все свои страхи в текст. Я сейчас не могу тебе ничем помочь, мне уже пора такси вызывать и на автостанцию ехать.
Кидаю в сумку сменную одежду, зарядку, телефон, паспорт, из холодильник достаю бутылку воды и, сделав несколько глотков, отправляю её к остальным вещам. Озноб бежит по телу, меня трясёт, паника топчется у порога, но я стараюсь ей не поддаваться. Сначала доехать домой, поговорить с врачами, навестить больного отца — а потом уже можно будет кричать и рыдать, как последняя истеричка.
— Скажи, чтобы мама мне позвонила, как только появятся новости об отце, — обращаюсь к Алёне, умывающей лицо в ванной комнате. — Когда я доберусь до больницы, то напишу тебе. И буду постоянно сообщать о том, что происходит. Поняла?
— Да, да, конечно.
Я захожу в приложение, чтобы вызвать такси. Водитель будет через шесть минут. Отлично. Я успеваю на последний автобус до Святополья.
Одеваюсь, хватаю сумку и, обняв на прощание бледную сестрёнку, выбегаю на улицу. В лицо бьёт колкий ветер, волосы развеваются и падают на глаза, я случайно вступаю в огромную лужу и матерюсь, не сдержав эмоций. Как назло, в этот момент мимо проходит старушка с маленьким внуком, бросает на меня неодобрительный взгляд и мотает головой, выказывая крайнюю степень презрения.
Не до неё сейчас. Отхожу на пару метров и плюхаюсь на лавочку. Надо успокоиться. Глубокий вдох и выдох. Сердце, перестань так сильно стучать! Всё будет хорошо. После инфарктов люди поправляются и нормально живут. Папа сильный, он выкарабкается.
Приложение показывает, что водитель уже совсем рядом. Предвкушаю одинокие три часа в дороге, и мне становится тошно. Неуютно, больно, тяжело. Мысль о том, что папа может умереть, всё равно прорывается на свободу, хотя я отчаянно запихиваю её на задворки сознания.
Возле меня останавливается такси. Подрываюсь, иду к нему.
Постепенно мои шаги замедляются.
Мне страшно ехать домой в полном одиночестве. Без помощи и поддержки.
Но я ведь больше не одна!
— Простите, планы изменились, — оправдываюсь перед водителем, отменяю заказ и оплачиваю ложный вызов.
Снова иду к лавочке и вспотевшими от волнения пальцами нажимаю на номер Марка.
— Уже соскучилась? — с насмешкой спрашивает он, ответив на звонок после второго гудка.
— У моего отца случился инфаркт. Мне срочно нужно попасть в Святополье. И мне очень нужна твоя поддержка!
— Понял. Я буду минут через пятнадцать. Отвезу тебя в Святополье.
И почему я сразу о Марке не подумала? Настолько привыкла самостоятельно справляться с любыми трудностями, что даже не вспомнила о нём. Зациклилась на своих переживаниях. Готова была уехать в родной город, не предупредив Марка, не отменив свидание. Наверное, в маршрутке я бы вспомнила о нашей встрече, но ведь могло быть слишком поздно… Марк вряд ли бы понял, почему я неожиданно сбежала в Святополье. К тому же он по-любому бы вспомнил прошлое.