Любовь по требованию и без...
Шрифт:
– Да что-то живот…- не договорила, потому что по ее ногам потекла вода.
Открыв рот, моя девочка растерянно смотрела, как на полу собирается небольшая лужица. Потом перевела на меня перепуганный взгляд и заревела.
– Ш-ш-ш, ты чего? Не плачь. Ну подумаешь, описалась. У беременных такое случается… , - сдуру начал ее утешать. Снежка засмеялась сквозь слезы:
– Эрик, тупица небритый! Я рожаю!
Твою же мать!!!
– Как рожаешь?! – я тупо смотрел на нее, не в состоянии сдвинуться с места.
–
Через четыре часа я все-еще стоял в коридоре клиники, возле двери, за которой была моя девочка. Прислушивался к раздающимся оттуда звукам и изнемогал от беспокойства. Еще мучился от желания закурить, хотя не курил уже лет пять.
Рядом вздыхал и маялся Снежкин отец, который примчался из своего Подмосковья, едва я позвонил с сообщением, что его дочь рожает.
Покосился на него – надо же, железный генерал Григорий Басаргин тоже нервничает?!
– Эрик, пойдем выйдем на улицу. Покурим хоть, – он сунул руку в карман джинсов, нащупывая сигаретную пачку.
– Ты же вроде бросил? – поддел я его.
– Бросил. Но тут такое дело, что без пары затяжек никак – все-таки первый внук вот-вот родится, - он нервно потер небритую щеку.
– Или внучка. Мы же пол ребенка не узнавали, - усмехнулся я. Снежка наотрез отказалась знать мальчик у нас будет, или девочка. Да и мне без разницы. Так что, сюрприз для всех будет.
– Не-е, мальчик. Вот увидишь. Первым у меня внук должен родиться. А потом уж и принцессу сделаете, - уверенно заявил Гришка. Мой старый друг, когда-то наставник, командир и соратник, а сейчас мой тесть… Вот такие шутки у судьбы случаются.
Мы спустились вниз, немного отошли от крыльца и дружно закурили.
– Слушай, - я выпустил дым и решился задать вопрос, давно меня интересующий.
Обсуждать это со Снежкой я не мог, зная, что с Гришей у них отношения натянутые – она так и не подпустила его к себе близко. Видать не могла простить, что пришлось ей жить с этим ублюдком Деминым, считая его родным отцом.
– Ну, спрашивай, - усмехнулся друг и покосился на меня. – Про мать Снежанину спросить хочешь?
– Угу, - не стал отпираться.
Гришка помолчал, еще пару раз затянулся и с горечью выдал:
– Да, блядь, идиот я тупой. С Танюшей у нас любовь была. Настоящая. Только я ее встретил, когда женат уже был. И…. Я же благородный, типа. Да и Галка… Она хорошая женщина была. Любила меня без памяти. Детей у нас с ней не было - почему-то не получилось. И... Не мог я ее вот так взять и оставить.
А Танюшка, когда Сашкой забеременела, мне ничего не сказала. Молчком за Демина замуж выскочила и все. Я-то думал, что Сашка его ребенок. А оно вон что оказалось.
Потом и Снежану она от меня родила. Демин-то с проблемами оказался по мужской части. Это мне Снежанин
Гриша замолчал, глубоко затягиваясь и глядя куда-то мимо меня невидящим взглядом.
А я вдруг с ужасом подумал, что так же, как он, мог упустить свое счастье. Интересно, каким богам спасибо сказать, что все-таки свели нас со Снежей вместе?
– Как она? – Крейн, как обычно, абсолютно невозмутимый, вырос рядом словно из-под земли.
Этот точно холодный профессионал до мозга костей. Странно даже, что у него такой позывной, совсем ему не подходящий. (crane –англ. колебаться перед опасностью).
– Привет, Саш, - я пожал родственнику руку. – Рожает еще.
– Простите, - раздался рядом мелодичный голосок.
Возле нас стояла невысокая девчушка в форме медсестры. – Там госпожа Раевская требует, как она сказала, «моего небритыша».
Девушка смущенно оглядела три наши, одинаково заросшие щетиной физиономии, и добавила:
– Мужа, наверное, зовет. У нее уже ребеночек на подходе…
– Давай, иди, - Гришка хлопнул меня по спине. – И без моего внука не возвращайся...
– Эрик, гад небритый! В следующий раз сам рожать будешь! И больше никакого секса! – Снежа клещами вцепилась в мою руку. Мучительно застонала, приподнимаясь и складываясь чуть не вдвое на странном сооружении, на котором лежала.
– Так, мамаша, не отвлекаемся. Начинаем тужиться, - скомандовала суровая тетка-акушер, стоявшая перед раздвинутыми Снежкиными ногами.
Строго глянула на меня из-под очков:
– А вы папаша, идите себе. Повидались с женой и будет. Сейчас уже ребеночек пойдет. Поэтому, если в обморок тут хлопнетесь, возиться с вами будет некому.
Снежка судорожно вцепилась в меня, вонзая ногти в кожу, и опять замычала сквозь стиснутые зубы.
Я погладил ее покрытое потом, измученное лицо:
– Я останусь.
Наклонился и прошептал на ушко, точащее из-под смешной шапочки, похожей на шапочку для душа:
– Я тебе сказал утром, что секс был хорош?
– Эрик! – застонала-засмеялась она, с силой выдыхая. – Не отвлекай меня всякой ерундой!
– Так, мамаша, молодец! Сейчас еще разочек так же хорошо потужимся! – зычно скомандовала акушерка.
– Какая ерунда, Снежо-ок? – снова зашептал я. – Я на полном серьезе. Знаешь какая ты была секси?
– Эрик! Гад тако-о-ой… – заорала моя девочка. А следом довольный возглас акушерки:
– Мальчик!
И пронзительный, странный, одуряюще-прекрасный младенческий рёв.
На подгибающихся ногах я выполз из палаты и без сил плюхнулся на первый попавшийся стул. Сидел и тупо смотрел на стоявших передо мной бледных Гришу и Крейна.