Любовь против правил
Шрифт:
— Доброе утро.
Она резко обернулась на голос. Фиц. В куртке и бриджах для верховой езды, восхитительно элегантный в полутьме.
— Доброе утро. — Милли подтянула одеяло выше и поблагодарила Господа, что Фиц не видит, как она покраснела. — Который час?
Она распорядилась, чтобы служанка разбудила ее в восемь — на полтора часа позже, чем обычно. Фиц всегда отправлялся на верховую прогулку, когда она пила свое какао в постели. Но поскольку накануне они легли спать очень поздно, предаваясь весьма изнурительному занятию, — щеки ее снова вспыхнули, —
— Половина десятого.
Милли подскочила в постели, едва не забыв придержать одеяло.
— Что? Но Бриджет должна была разбудить меня в восемь!
— Она приходила, но вы еще крепко спали, и я ее отпустил.
Милли ошеломленно заморгала.
— Вы… все еще были здесь в восемь?
— Да. Спал.
— Бриджет видела нас вместе?
Фиц постукивал рукоятью хлыста по спинке кровати. Снисходительно усмехнувшись, он сказал:
— Знаете ли, в наше время вполне извинительно мужу быть застигнутым в постели с собственной женой. Я уверен, что Бриджет найдет в себе силы смириться с этим.
Милли только еще сильнее покраснела, испытывая сильное смущение и неловкость. По крайней мере больше не нужно скрывать от Бриджет разбросанные шпильки и пуговицы, раз она уже видела, к чему все это в конечном итоге привело.
— Ну что ж, — сказала она и умолкла, не зная, что еще сказать.
Похоже, дар речи тоже ее покинул.
— Вы в порядке? — спросил Фиц, склонив голову.
А он был бы в порядке, если б знал, что ему отпущено всего шесть месяцев с миссис Энглвуд?
И что могла она сказать о себе, набросившейся на него, как стая волков?
— Я… — Милли взглянула на густые пряди, рассыпавшиеся по ее плечам. Странное зрелище. Она никогда не распускала волосы, кроме тех случаев, когда сушила их после ванны. — Вы были правы тогда, несколько лет назад, когда предположили, что мне любопытно, как все происходит. Думаю, мне давно пора было решиться завести детей.
— Больно?
— Чуть-чуть. А вам?
Она осознала глупость последнего вопроса в то же мгновение, как он сорвался с языка. Но было уже поздно.
Фиц попытался не улыбнуться, но ему это не совсем удалось.
— Я стойко преодолел все трудности.
Игривый изгиб его губ, озорной блеск в глазах — Милли всегда хотелось, чтобы он смотрел на нее именно так. У нее стеснило грудь, но она не могла понять, то ли это предчувствие потери его, то ли пробуждение новой надежды, пробивающейся сквозь преграды.
Она откашлялась, прочищая горло.
— Я спросила это просто потому, что вы, как видно, еще не отправились на верховую прогулку.
— Я ждал, когда вы проснетесь. Было бы неправильно уехать куда-либо, не поговорив с вами.
Он обогнул угловой столбик кровати и подошел к ней. Милли натянула одеяло почти до носа. Фиц оттянул его вниз, но ровно настолько, чтобы взять ее за подбородок и повернуть лицо к себе.
— Лучше вам надеть сегодня платье с высоким воротником, — сказал он.
Милли не поняла его, пока,
И только тут она увидела отметины, оставленные любовником на ее шее.
«Смотрите, вон идет женщина, которую только что усердно ублажали в постели».
Первые званые обеды молодоженов зачастую оборачиваются настоящим бедствием. Но Венеция была достаточно опытной хозяйкой, и первый званый обед герцога и герцогини Лексингтон — сердечная встреча в тесном кругу родных и ближайших друзей — прошел без сучка и задоринки.
Венеция с мужем пригласили Хелену погостить у них, начиная прямо с этого вечера. Хелена с радостью согласилась, уже прикидывая в уме, как можно воспользоваться этим обстоятельством.
— Вы что-то замышляете, — предположил Гастингс.
Этот мужчина слишком легко читал ее мысли — словно букварь. Она с тоской посмотрела на других обитателей гостиной в надежде, что кто-нибудь подойдет поближе. Но, как и всегда в подобных случаях, когда Гастингс загонял ее в угол, никто не обращал на них внимания.
— Я не даю вам советов, Гастингс, как распорядиться своей жизнью. Вам следовало бы ответить мне той же любезностью.
— Хотел бы. Да только если бы я оказался в центре скандала, вам бы не пришлось выходить за меня замуж. Однако если вас застигнут в сомнительной ситуации, мне не удастся так легко отделаться. Я практически член семьи, и люди, глядя на меня, станут задаваться вопросом, почему я не вмешался и не выручил вас. — Он сделал драматическую паузу. — Но я бы предпочел не жениться на вас.
— О, неужели?
— Я придерживаюсь старомодных взглядов, мисс Фицхью. Жена должна быть в первую очередь покладистой. Она должна соглашаться со всем, что я говорю. И она должна смотреть на меня с восхищением.
— И все же ваша выдуманная новобрачная готова живьем съесть вас на завтрак.
Гастингс окинул ее пристальным взглядом.
— Вот поэтому-то я и связываю ей руки, — растягивая слова, произнес он. — И вообще она вымышленный персонаж, с которым я могу поступать как угодно.
Дыхание Хелены заметно участилось.
— Так не женитесь на мне. Я плакать не буду.
— Зато я буду, если до этого дойдет. У меня не останется выбора. Так что не подталкивайте события к их логическому завершению, мисс Фицхью, прошу вас. Вы единственная можете предотвратить нашу женитьбу.
И с этими словами он встал и направился к вдовствующей герцогине на другой конец комнаты.
Фиц никогда не считал свою жену красавицей. Миловидной, да; по временам привлекательной; но не красавицей. Каким же слепцом он был! Словно начинающий садовник, которому понятна только кричащая красота георгинов и роз.