Любовь сквозь годы
Шрифт:
– Все это в прошлом.
– Ты добьешься своего, правда?
– Конечно.
– Ты очень честный, – сказала Эвелин. Она не знала других парней, которые бы так открыто говорили о своих планах.
– Моя честность – это самое привлекательное, что во мне есть.
– В тебе все привлекательно.
– Ну нет, у меня в запасе есть и кое-что отвратительное.
– Например?
– Я слишком агрессивен. Я нуждаюсь в человеке, который бы любил меня. Я черствый. Я больше думаю о себе, чем о других.
– Я этому не верю. Ты никогда не был таким со мной.
– Ты не такая, как все.
Был
– Не здесь, – сказала она, понимая, что машина стоит на освещенном месте.
– Я хочу, – сказал Нат.
– Я тоже, – ответила Эвелин.
Они оба замешкались – место у ворот колледжа и впрямь не было создано для любви.
– Мы уже вышли из того возраста, чтобы обниматься в машине, – сказал Нат. – Нам было бы лучше вдвоем в большой постели.
– Я знаю. Но у нас нет выбора.
– Нет, есть.
– Есть?
– Мы это дело узаконим. Я поговорю с твоим отцом, хорошо?
Это было формальным предложением Ната Баума.
4
В субботу Эвелин и Нат оглядели друг друга и расхохотались.
Эвелин уже рассказала своим родителям о Нате, и те пригласили его в субботу к ним на обед. Хотя Эвелин и побаивалась, что ее родители неодобрительно отнесутся к экзотическому костюму Ната и его туфлям с тупыми округлыми носками, она так и не решилась сказать ему, чтобы он оделся по этому случаю не так броско. Она любила Ната и была готова принимать его в чем угодно.
Сама же Эвелин рассталась по случаю обеда со своим «конским хвостом», замызганной курткой и полосатыми носками, которые носила, чтобы нравиться Нату. Вместо этого она сделала у парикмахера прическу «паж» с боковым пробором, надела классический синий костюм, белую блузку и пояс, который купила в «Альтмене» с одобрения матери.
Она не могла удержаться от смеха при виде Ната, чьи мысли работали явно в том же направлении. На нем был классический синий костюм, белая рубашка и спокойных тонов галстук. Он даже пошел на то, чтобы подстричь свои длинные волосы.
– Мы оба просто прелесть! – не удержалась Эвелин.
– Как говорится, великие умы работают в одном направлении, – ответил Нат.
Довольные собой, они сели в красный «гудзон» и отправились в Ист-Ориндж на обед к Эдвардсам.
Когда Эвелин рассказала своим родителям о Нате Бауме, первое, что они у нее спросили, было – любит ли она его. Когда же она заверила их в своей любви, сказав, что любит его больше всего на свете и что выйти за него замуж является для нее единственным страстным желанием, они спросили у нее про Эрни.
– Мы всегда думали, что ты и Эрни…
Эвелин пожала плечами.
– Я знаю, – сказала она. – Но я не люблю Эрни. Мне он нравится. Но это не любовь. Кого я люблю, так это Ната.
Родители были ошеломлены новостями и потрясены решимостью дочери. Это было так непохоже на нее. Она никогда так не отстаивала свои убеждения и никогда не была так уверена в том, чего она хочет. Они начали осознавать, что их дочь стала взрослой.
Мать Эвелин расплакалась. Ей было очень грустно от того, что ее маленькая девочка стала женщиной, и она была счастлива от того, что ее дочь нашла человека, которого полюбила. Хотя Наоми Эдвардс никогда не рассказывала Эвелин о своих опасениях, все же она беспокоилась, что ее дочь останется старой девой. Она чувствовала, что Эвелин не желает связывать свою судьбу с Эрни, и боялась, что не найдется другого мужчины, способного рассмотреть ее обаяние за скромными манерами и простой внешностью. Кем бы он ни был, этот Нат Баум, он, по мнению Наоми Эдвардс, был достаточно чутким и восприимчивым, если уж полюбил Эвелин, а значит, и сам молодой человек был также обаятельным и достойным любви.
Саймон Эдвардс был более сдержан. Он должен был думать о будущем своей дочери.
– Чем же занимается этот Нат Баум? На что он живет?
– Он сейчас учится в Колумбии. На курсах для ветеранов.
– Как же он собирается содержать тебя? Ведь он студент.
– Он сможет содержать семью, папа. Я знаю, что сможет. Он добьется, чего хочет.
Саймона это не убедило.
– Вы не сможете жить только любовью, – сказал отец Эвелин.
– О, папа, я знаю. У нас будет все хорошо. Я в этом не сомневаюсь. Ты сначала познакомься с ним. Ты увидишь, что я была права.
– Ну, если ты так уверена… – только и смог сказать отец.
Саймон еще никогда не видел свою дочь такой уверенной в себе и понимал, что, если он будет против свадьбы, Эвелин впервые в своей жизни ослушается его. Эта мысль пугала его. С другой стороны, рассуждал он, Эвелин, может быть, и права. Может быть, этот Нат Баум и в самом деле сделает карьеру и будет хорошим мужем и кормильцем семьи. Саймон решил не торопиться с выводами до встречи с Натом Баумом. А кроме того, больше всего на свете Саймон любил свою дочь и хотел, чтобы она была счастлива, а если этот Нат Баум и в самом деле сделает ее счастливой…
– Если ты его любишь, милая, я уверен, что он такой, как ты про него говоришь.
– Ты тоже полюбишь его, папочка. Я точно знаю, ты полюбишь его.
– Тебе понравятся мои родители, я знаю, – повторяла Эвелин, когда они с Натом ехали по направлению к Нью-Джерси. – А они-то уж точно полюбят тебя.
Эвелин показывала Нату дорогу, пока они не приехали к дому Эдвардсов. Это был добротный дом, стоящий в стороне от дороги, выкрашенный в белый цвет, с серыми ставнями, с бронзовым, безупречно отполированным дверным молотком. Типичный дом американца среднего сословия.
– Вы, наверное, Нат Баум? – спросил Саймон Эдвардс, открывая им дверь. Он пожал руку молодого человека и сказал очень серьезно, бросив одобрительный взгляд на его костюм, галстук и стрижку. – Добро пожаловать в нашу семью.
– Спасибо, сэр, – ответил Нат.
Он выглядел таким красивым и серьезным, находясь в ее доме и пожимая руку ее отцу, что Эвелин подумала, что еще никто в мире не испытывал таких чувств, какие испытывала сейчас она.
Мать Эвелин ничего не сказала. В ее глазах стояли слезы. И, поколебавшись какое-то время, не зная, что делать, она просто поцеловала Ната в щеку.