Любовь в изгнании / Комитет
Шрифт:
Последние недели затворнической жизни лишили меня удовольствия поездок на «Тыртыре», поэтому, едва попав в него, я сразу заметил перемену в настроении попутчиков. В те времена, когда яркие автобусы были новинкой, дикие телодвижения людей, пытавшихся сохранить вертикальное положение, вызывали неловкость и смущенные улыбки и у тех, кто плясал, и у тех, кто сидел и наблюдал.
Теперь, когда усложнившиеся условия езды в полуразвалившихся салонах требовали от пассажиров почти акробатического мастерства, это уже никого не развлекало, — юмор иссяк.
Мне показалось, что мысли людей заняты другим. Все мрачно поглядывали на нарядные рекламы, празднично оживлявшие
Я рассматривал бледные, усталые лица. Полностью ушедший в невеселые думы мужчина. Молодой человек с прилизанными волосами и золотой цепочкой на шее. Еще один, прижимающий к себе заграничный паспорт. Женщина в фиолетовых очках в тон платья и часами в форме ракеты на запястье. Рядом с ней мужчина с неопрятным пакетом на коленях. От свертка резко пахнет рыбой — наверняка, купил по дешевке в лавочке на окраине. За ним клюет носом щеголь, украшенный атрибутами современной моды: очками-хамелеонами, атташе-кейсом, часами с калькулятором, календарем и будильником. В самом углу две черные фигурки, закутанные, — чтобы полностью отгородиться от нашего пошлого мира, — с головы до ног в широкие одеяния с прорезями для глаз. То ли совы, то ли космические пришельцы. Степень их униженности и обездоленности известна, терпение — просто невероятно.
Я задумался и долго не замечал, что творилось, буквально, под боком, пока мне не отдавили ногу.
К приятной даме средних лет прилип верзила в расстегнутой рубашке, с деланным безразличием уставившийся в окно. Женщина всячески пыталась отодвинуться от него, но при каждом движении натыкалась на меня. Я, насколько позволяла толкучка, освободил ей некое пространство и вместе со всеми, кто стоял рядом, посмотрел на узкую щель между ее задом и его ногой. Великан тут же выставил колено вперед и снова приплюснулся к даме.
Хочу сразу пояснить, что являюсь почитателем прекрасной части женского тела и высоко ценю подобные приятные мгновения, случающиеся во время давки. Многие считают такое поведение распущенностью, но мне кажется, что это лишь арабский эквивалент западных танцев, соответствующий национальной самобытности.
В других странах люди делают то же самое, стоя лицом друг к другу. Наш вариант многофункционален: он и средство удовлетворения подавляемых желаний, и способ борьбы со скукой и усталостью во время долгих, частых остановок на забитых транспортом улицах. Кроме того, он, по крайней мере, для меня, способ познания, хотя и сопряженный с неудобствами. Женщина загадочна всегда, мысли ее скрыты привычной надменной или отчужденной миной. И это непонятное существо раскрывается как книга, стоит лишь слегка дотронуться до нее коленом. Либо покорность и готовность, либо яростная враждебность. В дорожных развлечениях я всегда придерживался одного из давно установленных правил — не причинять зла. Достаточно одного-двух прикосновений к любому заду, особенно, если речь идет об опытном мужчине, вроде меня, чтобы точно понять, разделяет ли дама это удовольствие. Если нет, я немедленно прекращал всякие попытки и тут же забывал о ее существовании.
В поведении верзилы меня возмутила грубая настойчивость в приставании к женщине, которой он был явно неприятен. Ясно, что нравственные принципы этого субъекта существенно отличались от моих, ибо тупое прижимание продолжалось. В конце концов, она повернулась и громко сказала:
— Может быть, хватит?!
На
— О чем ты говоришь, женщина?
Дама раздраженно отрезала:
— Вы отлично знаете, о чем.
Моментально все замолчали и повернулись на крик. Случай становился интересным.
Оказавшись в центре напряженного внимания, мужчина поднял руку и с криком «Шлюха!» отвесил женщине тяжелую пощечину. Бедняжка едва не упала на головы сидевших перед ней, закрыла лицо руками и громко заплакала.
Пассажиры продолжали свое невозмутимое наблюдение. Гигант бросил в пространство:
— «Не остается ничего другого».
Я трезво оцениваю свои физические возможности и поэтому стараюсь не ввязываться в подобные приключения, но сегодня был особенный день.
Трусость, заткнувшая мне рот перед Комитетом и не давшая сказать все, что я о нем думаю, постыдные попытки оправдаться перед ним, покорность, с которой я позволил оборвать себя наглому продавцу «Кока-колы», жара, давка.
Скорее всего, моя смелость объяснялась присутствием только одного противника — верзилы вместо привычной толпы Комитета, возможно, я рассчитывал на поддержку людей, видевших происшедшее с самого начала и, как мне представлялось, сочувствовавших беззащитной женщине. Совершенно неожиданно для себя я вдруг сказал гиганту:
— Госпожа вам ничего не сделала.
Он озадаченно уставился на меня, не веря своим глазам, и лениво прорычал:
— Что вы имеете в виду?
Я твердо и грозно продолжал:
— Все видели, как вы приставали к женщине. Она отвергла ваши приставания, и вы должны были оставить ее в покое.
Верзила злобно рявкнул:
— Ложь! Вы сговорились!
Одна половина пассажиров, как по команде, увидела вдруг что-то необычайно интересное у себя под ногами, другая — за окнами автобуса.
Мой неприятель не собирался выслушивать мнение других свидетелей, если такие нашлись бы, и, перейдя в решительное наступление, ударом огромной лапы по лицу свалил меня на сидящих. В голове стоял тонкий звон, вокруг в бешеном кружении вертелись сидевшие и стоявшие люди. Напряжением дрожащих ног почти удалось встать, тогда он рывком притянул меня к себе, а потом отбросил. Я ударился плечом о стояк, почувствовал, что пол ушел из-под ног и полетел головой вперед. В последний момент удалось выставить перед собой левую руку, так что на нее пришлась вся тяжесть моего рухнувшего тела. Локоть прошила нестерпимая боль.
Распалившийся верзила решительно двинулся в мою сторону, рассыпая по пути грязную брань и, скорее всего, добил бы; слава Богу, двое мужчин удержали его и тем меня спасли.
Не веря своим ушам, я слышал, как все наперебой принялись успокаивать хама, якобы обиженного мною.
— Не нервничайте из-за пустяков. Подумаешь, потаскуха и педераст клюнули на ваши мужские достоинства. Плюньте на них и не портите себе кровь!
Автобус остановился. Кто-то из пассажиров помог мне встать и подтолкнул к двери.
— Хватит скандалить. Проваливай, пока цел.
На мягких ногах, как во сне, я вышел. Помятый, испачканный костюм. Попытка стряхнуть с него хотя бы пыль вызвала острейшую боль в локте. Я посмотрел на него — сустав вывернут в обратную сторону, кости непривычно торчат вперед.
Некоторое время ушло на поиски ближайшей больницы, где в приемном покое можно получить врачебную помощь за сравнительно небольшую плату. Наконец, нашел. Хирурга на месте почему-то не оказалось. Ждать пришлось долго. Несколько раз решал плюнуть на все и уйти, но сверлившая при каждом движении боль возвращала на место.