Любовь в условия не входит
Шрифт:
– Как видите, кривая предложения имеет восходящий наклон. То есть, чем выше цена, тем больше предприятия готовы и способны производить и продавать продукцию.
Полина уставилась на картинку на экране. Ну, точно, всё стремится ввысь, даже кривые. Всем хочется большего и лучшего. Тянутся за мечтой, или к человеку, который тебе нравится. Тянутся и притягиваются. Не случайно же на большой перемене она наткнулась на Ваню.
Он стоял у окна и что-то внимательно рассматривал в телефоне, или читал – весь такой сосредоточенный – ничего не замечал вокруг. Полина подкралась
– Привет!
Ваня вздрогнул и едва не выронил телефон, чертыхнулся, торопливо выключил экран, развернулся к Полине.
– Больше не делай так.
Та виновато потупилась.
– Ой, извини. Я не думала, что ты испугаешься.
– Да ладно, – Ваня улыбнулся, немного натянуто. – Просто оказалось слишком неожиданно.
На последнем слове он задумался, даже произнёс его слегка отрешённо: проговаривал и одновременно погружался в свои мысли. И смотрел как-то странно, вроде бы и прямо на Полину, и словно бы сквозь неё, а телефон по-прежнему держал в руке, водил большим пальцем по корпусу. Может, ждал звонка?
– Что-то случилось?
– А? – Ваня вскинулся, сначала кивнул, потом мотнул головой, с опозданием осознав смысл вопроса. – Ничего особенного. – Обхватил Полину свободной рукой, погладил по спине. – Ерунда.
– Правда?
– Угу.
Полина положила ладони ему на грудь, улыбнулась: внешне сдержанно, только уголками губ, зато мысленно во всю ширь. Всё-таки это жутко приятно, что тот самый Ваня Преображенский, при появлении которого исходили слюнями все девушки факультета, выбрал именно её.
Ну, то есть не совсем выбрал, Полина этому очень даже поспособствовала. Но ведь если бы она ему совершенно не нравилась, вряд ли бы у не получилось.
Значит, так и так бы срослось, а Полина только события ускорила, создала все условия, чтобы непременно произошло то, что и должно было произойти, и никто этому не помешал. А желающих помешать много. Судя по тем взглядам факультетских девушек, которые Полина в последнее время постоянно на себе ловила: злым, завистливым, нарочито надменным. Но как ни странно, они не портили настроение, а, наоборот, поднимали, и времена Полина с трудом сдерживает желание поступить так, как никогда не поступала, совсем по-детски – показать язык. Всем этим обломавшимся неудачницам. Потому что у них – только спесь и зависть, а у неё – Ваня.
– Мне надо идти, – он наклонился, нежно прикоснулся губами к Полининому виску. – Ещё увидимся. Я позвоню позднее.
Полина послушно кивнула, а Ваня зашагал вдоль по коридору, свернул к лестнице.
Кстати, Казарян тоже находилась тут недалеко, торчала возле двери в аудиторию. И Чупрунова, и Ася рядом с ней. Как обычно. Специально развернулись спинами, якобы ничего примечательного вокруг не происходит, а самое интересное – их пустые разговоры.
Только сейчас Полина не испытывала к ним ни неприязни, ни снисходительно презрения. Она им почти благодарна. Что втянули в спор, что всё сложилось именно так, и в итоге она выиграла не только деньги, но и нечто большее, что гораздо значимее и важнее, которое не потратится впустую, не уменьшится с пятнадцати
И к нему домой они всё-таки поехали.
По лестнице поднялись почти бегом, а целоваться начали ещё на площадке. Ваня прижал Полину к двери, нетерпеливо приник к губам. И в прихожей целовались, снимая друг с друга мешавшую одежду, а в комнате – тем более.
И Ваня был какой-то другой, не такой, как с Полиной всегда – мягкий, нежный, осторожный, а гораздо настойчивей и жёстче. Но ей нравилось, подчинялась с удовольствием, отдавалась полностью его стремлениям, его желаниям. И своим тоже.
36
36
Кружило, словно в водовороте, с головой захлёстывало ощущениями, сбивало дыхание, вырывало из реальности и даже томило короткой сладкой болью. И жадно хотелось ещё, до полного изнеможения, до потери сил. И прийти в себя после оказалось не так-то просто, и всё ещё окутанная чувственным туманом, Полина проговорила, касаясь губами его руки:
– Вань, я тебя люблю.
Он приоткрыл глаза, повернул голову.
– Серьёзно? Я рад.
Не, ну Полина в курсе, что после секса парни долго приходят в себя и плохо соображают, но не настолько же. Ведь то, что она ожидала услышать в ответ, вполне очевидно. Хотя, конечно, подсказать ей нетрудно.
– А ты?
– Я же сказал. Я рад.
Дразнит, всё прекрасно понимает, и дразнит, но Полина не отстанет, пока не услышит желаемое.
– Ты меня любишь?
Он ответил не сразу, сел, подобрал с пола трусы и брюки, только тогда снова посмотрел на Полину и произнёс:
– А разве этот пункт в условия входил?
Она ничего не поняла. Дурацкий вопрос, необъяснимые интонации, сухие и колкие, от которых хотелось поёжится. В груди неприятно зацарапалась и заворочалась тревога.
– Какие условия? Ты про что?
– Про спор. Про эффективные методы завоевания богатенького парня. Всё же так и получилось. Я с тобой, ты со мной. А про любовь же вроде речи не шло?
Пряжка ремня на одеваемых брюках звякнула неестественно громко. Полина даже не представляла, что этот звук может быть настолько оглушительным, в один момент разрушит то состояние, которым упивалась недавно. И холодно вдруг стало, очень холодно, словно окно распахнулось, и зима ворвалась в комнату, швырнула в лицо снегом, дохнула морозом и выстудила, превратила сердце в кусок льда.
– Если нужно, можешь даже в доказательство выложить видео, как мы трахаемся, – невозмутимо продолжил Ваня, застёгивая молнию. – Я не против.
Полина подскочила, завертела головой, осматривая комнату, ожидая и одновременно боясь разглядеть в каком-нибудь потайном местечке красный огонёк работающей на запись видеокамеры.
– Ты снимал?
Преображенский подобрал с пола футболку, перекинул её через плечо, привалился задом к столу.
– Считаешь, я на такое способен? – поинтересовался, кривя губы, потом мотнул головой, видимо, сообщая, что не снимал, и тут же добавил: – Но я согласен ещё раз. Спецом, на камеру.