Любовь вне игры: история одного политического самоубийства
Шрифт:
– Да откуда ж ему денег взять на пенсионеров, бедных и инвалидов и, как вы говорите, медицину, если вы пытаетесь отобрать от государства право на эти нефть, газ, то и другое? Отобрать его собственность?
– Собственность? – Мария не то чтобы рассердилась, но завелась. – К сожалению, у государства есть собственность! Например, ЖЭК. Вот вы приходите туда, и что? Начальнику ЖЭКа на вас плевать, и ваши проблемы остаются только вашими. Тот человек, который приходит к вам трубы чинить, – ему тоже на вас плевать, и эти трубы все время текут! Те, кто делает капитальный ремонт, – им тоже наплевать, поэтому они делают его раз в двадцать лет и плохо!
А теперь возьмем пример частного капитала, который сдает офисы в аренду и получает с этого прибыль. У них и трубы новые, и компьютерная связь, и современный ремонт. Они знают: если сделают плохо, их офисы никто не будет снимать. Это, Борис Васильевич, называется кон-ку-рен-ция. Государство же ни с кем не конкурирует. И плевать ему на нас поэтому!
Вы говорите: потребитель ничего не имеет в нашей экономике! Так потому и не имеет, что все, что выгодно, забирает государство. А все, что не выгодно, – отдает частному капиталу. И вы умираете от этих цен! Вы не можете толком ни учиться, ни лечиться, нет дорог, коммуникаций… Потому что все это – государство, как вы сами этого хотели, но сильное в своей бесконтрольности и безответственности!
– Простите, – в дверь просунулась голова помощника, – там упорно звонит какой-то дизайнер… Просит соединить. Говорит, договорился…
– Костя! – взвилась Мария. Сейчас, сию минуту, заставить сидящего напротив мужчину прийти к простой и правильной мысли было, возможно, главной задачей ее жизни! Но слово «дизайнер» остудило ее. Василий? Он что, позвонил? Впрочем, никто не должен заметить волнения. – Я занята! Просила же: не соединять. Дайте мой мобильный – пусть позвонит вечером.
– Мобильный? Вы уверены? – От удивления Константин застрял в дверях и не исчез.
Связи и контакты всегда находились в его руках. Номер Марии не то чтобы был засекречен, но крут доступа к нему оставался довольно узким.
– Да, мобильный! Мы начинаем новый проект. Это – друг моих знакомых, – пояснила она, на ходу придумывая «легенду». Не найдя, что еще сказать – какой, к черту, проект? какие знакомые? – демонстративно отвернулась к собеседнику: – Давайте продолжим…
– Вы знаете, Мария, – разволновался Борис Васильевич, – я как-то думал вот и об этом тоже, о чем вы сейчас говорите. Но не такими словами, конечно… И где-то даже, могу сказать, я с вами согласен. Но все же признайте: не частного человека это дело – нефть или там газ. Такие глобальные, можно сказать – стратегические отрасли, широкомасштабные по своему объему экономические ресурсы способно осилить только государство.
– Это иллюзия… – выдохнула Мария. – Вы, как и многие, наделяете власть сверхчеловеческой силой. В силу особенности российской истории мы никак не можем отрешиться от благоговения перед властью. Относимся к ней, как к Богу – всесильному и всезнающему. А власть – не Бог. Органы госуправления состоят из самых обычных людей. Подверженных обычным человеческим слабостям. Как и вам, этим людям свойственно заблуждаться и совершать ошибки. Поэтому их надо поправлять и контролировать.
Послушайте… Мне все это надо обдумать. – Борис Васильевич приосанился и подхватил свой кожаный чемоданчик. Затем подошел к столу и по-деловому пожал Марии руку. – Признаться, я удивлен. Вообще не ожидал, что наша встреча так сложится. Знаете, когда вы, демократы, по телевидению спорите, мы, ну, народ то есть, ничего понять не можем. А все, что вы тут сейчас
«Ауди» летела по заснеженной дороге в направлении дачи. Это в выходные, с вечера пятницы колеса служебных машин расчищали путь до черного дна. Но сейчас, в середине недели, блестящий снег лежал тонким и ровным слоем. В сумерках, освещенный фонарями, он казался Марии нежно-голубым.
Ее рука потянулась включить «Эхо Москвы». Но было настроение другое, и она включила «Радио-классик». Салон наполнился джазом. You don't know what love is… Синкопы старенького фортепиано. С белыми расшатанными клавишами и черными руками пианиста. Сбивчивый монолог саксофона. О вечном, вечернем, рожденном луной и чикагским закатом.
Машина остановилась у беседки. В свете фар неожиданно вспыхнули и тут же погасли тысячи мелких снежинок. Мария поднялась в кабинет. Бросила на диван мобильный телефон. Включила программу новостей и, не найдя ничего интересного в ворохе скопившихся за время своего отсутствия газет, уютно устроилась в кресле. Внизу, в столовой, часы в стиле сталинского ампира пробили одиннадцать раз.
На мелодию мобильника для неизвестных вызовов – короткую и тревожную – Мария откликнулась сразу. Осторожно взвесила на ладони вибрирующий от нетерпения пластик. Равнодушным голосом, противоречащим застывшей в глазах улыбке, произнесла:
– Алло! Я вас слушаю.
– Добрый вечер.
– Добрый. С кем имею честь?
– Беспокоит вчерашний собеседник… С надоевшим вам, наверное, предложением посетить выставку. Наглость простительна, так как звоню по мобильному с разрешения вашего помощника.
– Да-да. – Она сделала вид, что смутно припоминает. Убедительно ли? – Вы, кажется, звонили. Днем. Но я была очень занята. Итак: выставка. «Новое начинание», как вы говорите. Гламур и большая политика. А я… в роли переговорщика… Когда, где, в какое время?
«Черт, слишком неформально получилось… Явно себя выдаю…» Впрочем… Она и так целый вечер пыталась обмануть трубку, что не ждет и даже не думает ни о каком звонке.
– Все запомнили! Надо же, просто умница! – донесся легкий смешок, сдобренный ощущением первой победы, за которой, без сомнения, последуют и остальные. – Завтра на территории кондитерской в прошлом фабрики, в девять часов вечера.
– Фабрики? – не поняла Мария.
Да! Вообразите: кирпичное здание фабрики девятнадцатого века, бывший цех, а в нем – дизайнерские фантазии века двадцать первого! – Мария с трудом представляла, в чем прелесть подобного гранжа. Не получив от нее ожидаемого возгласа восторга, Василий обиженно пояснил: – Мне кажется – это тонко и концептуально. Типа «старое – новое» – что победит.
– Действительно интересно – что…
Она ждала продолжения. Ловила себя на мысли, что наслаждается звуком его голоса. Удивляется ранимости. Василий продолжал, не то убеждая, не то оправдываясь:
– Там будет много забавного народа, прессы – все как всегда. Тусовка, знаете… Но занимательная, не совсем пустая… И кстати, моих работ там нет, но все равно интересно… Во всяком случае, я надеюсь, и для вас тоже…
– Звучит заманчиво… Значит, завтра в девять? Сейчас, секунду, я посмотрю на график. – Мария закрыла глаза и вспомнила расписание на следующий день. После семи часов вечера – ничего. Разочарованно вздохнула: – Как жаль! У меня прием в посольстве. Ужин с рассадкой. Я заранее дала согласие. Теперь уже невозможно отказаться…