Любовь вне правил

Крауновер Джей

– Может, стоило спросить у меня, Рул, прежде чем решать, чего я заслуживаю? Может, я скучаю по человеку, который с такой страстью относился ко всему, включая мою безопасность… который рисковал сесть в тюрьму из-за моего чокнутого бывшего! И я уж точно не просила тебя стать лучше! От того, как мой парень вел себя на прошлой неделе, было только грустно и неловко.

Наверное, мы оба не сознавали, что повысили голос – и что у нас появились внимательные слушатели. Мама издала какой-то низкий звук, словно раненое животное, и покачала головой, чтобы привлечь наше внимание. Переведя взгляд своих огромных глаз с меня на Шоу, она прижала руку к груди. Гораздо менее удивленный вид

был у отца. Но он, как обычно, переживал за маму.

– Как ты сказала?…

Шоу посмотрела на нее, вздохнула и негромко ответила, будто боялась, что мама упадет в обморок.

– Мы с Рулом встречаемся уже больше месяца. И я объяснила ему, что не надо становиться другим человеком, чтобы быть хорошим парнем.

Шоу повернулась ко мне, и я увидел, что в ней происходит какая-то внутренняя борьба. Наконец она выдохнула и вновь взглянула на мою мать.

– Я люблю вашего сына с четырнадцати лет, Марго.

Я сидел неподвижно и чувствовал, как все внутри плавится от счастья. Она любила меня. Эта идеальная, чудесная, добрая девушка любила меня уже давно. Я не знал, что сказать, потому что мама принялась смаргивать слезы, а потом впервые за вечер обратилась ко мне.

– Тебе мало, что ты отнял у Реми жизнь? Нужно было еще и отнять у него девушку, которую он любил?

За столом воцарилось ошеломленное молчание. Я хотел встать и выбежать из ресторана, но не мог, потому что Шоу схватила меня за руку, лежавшую у нее на бедре. Мой отец и Ром одновременно в ярости вскочили.

– Марго!

– Мама!

Оба крикнули это в полный голос, и другие посетители на нас посмотрели, но я слишком обалдел, чтобы беспокоиться из-за посторонних. Я слышал голос Шоу и чувствовал руку брата на своем плече, но сам как будто был далеко-далеко. По крайней мере, до того мгновения, когда Шоу поднялась, вложила пальцы в рот и пронзительно свистнула. Мы изумленно уставились на нее. Она оперлась обеими руками на стол и подалась вперед, обращаясь к моей матери, но не сводя глаз со всех нас.

– А теперь помолчите.

Шоу прищурилась.

– Послушайте, Марго. В кои-то веки вам придется все услышать. Я любила Реми и люблю до сих пор, но как брата. Он знал о моих чувствах к Рулу и понимал, – люди не выбирают, в кого влюбиться.

Она перевела дух, и я увидел, как поднялась и опустилась ее грудь. Шоу с чем-то боролась – с чем-то очень серьезным, судя по румянцу на щеках и сжавшимся в кулаки пальцам.

– У Реми была своя тайна. Я знаю, вы, парни, любили и уважали друг друга, ничего не скрывали, но Реми отличался от вас, он просто не знал, как сказать. Думал – наверное, для всех будет лучше, если внушить вам, что мы пара. Из-за того, как Дейл и Марго наседали на Рула. А тот ведь всего-навсего делал татуировки и безумные прически.

Она повернулась ко мне, и я увидел, что у Шоу на глазах слезы, а нижняя губа дрожит. Я так хотел обнять ее и успокоить, но даже в шоковом состоянии понимал, что вот-вот моя жизнь изменится навсегда.

– Я обещала ему… я стольким обязана Реми. Я поклялась, что никому не скажу, – Шоу обвела нас взглядом. – Но он предпочел бы видеть свою семью дружной и крепкой, нежели сохранить секрет любой ценой.

Она сделала глубокий вдох.

– Реми был гей. Мы дружили, он заменил мне брата… но он был гомосексуалист. Он любил парня по имени Орландо Фредерик, с которым познакомился в последнем классе. Из-за него Реми и переехал в Денвер после школы. Орландо тоже учится в Денверском университете.

Меня затрясло. Ром громко выругался, мама зарыдала. Шоу грустно взглянула на меня, а я пялился на нее так, словно видел впервые.

– Исключено. Он

бы сказал.

Шоу покачала головой, так что светлые и черные пряди вперемешку рассыпались по плечам.

– Он хотел, но боялся, что ты не поймешь его. Проблема была не в твоей возможной реакции… он знал, что это убьет Марго.

– Блин, мы же братья. Он бы мне обязательно сказал!

– Рул…

Я с яростью отодвинулся от стола.

– Ты врешь.

Ром тоже встал и устремил на Шоу суровый взгляд.

– Не стоит сочинять небылицы о покойных, Шоу, чтобы облегчить жизнь Рулу. Это глупо и ненужно.

По ее лицу потекли слезы. Она перевела взгляд с него на меня, открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут отец постучал ложечкой по своему бокалу.

– Так, а теперь все сели и замолчали.

Он сердито взглянул на мать и указал на стул, с которого та поднялась. У Марго был такой вид, словно она собиралась упасть в обморок. Необходимость сидеть рядом с Шоу явно доставляла матери не больше радости, чем встреча со мной во время прошлого визита. Я неохотно сел, но Ром, как ни странно, упорствовал. Он маячил над столом, пока отец не сверкнул глазами.

– Сядь, солдат!

Шоу плакала рядом, но мне хотелось не утешать ее, а убраться отсюда подальше и поскорее. Папа кашлянул и скрестил руки на груди.

– У нас уже давно разлад в семье. Слишком много лжи, слишком много умолчаний. И я не стану больше молчать только ради того, чтобы жена была довольна. Потому что никому – и ей самой – это радости не приносит.

Он потер подбородок и вдруг словно постарел на много лет.

– Марго, ты прекрасно понимаешь, что последние годы обращалась с Рулом жестоко. Я, как и ты, потерял сына, и мне надоело смотреть, как ты превращаешь другого сына в чужого человека, который нас ненавидит. Рул славный мальчик, он много работает, любит родных, и у него есть качества, которые вполне способна оценить девушка. Хватит захлопывать перед ним дверь. Мы оба знаем, что Шоу влюблена в него с детства. Мы видели, как она смотрела на Рула, как заступалась за него, и не думай, будто я не замечал, что именно поэтому ты всегда подталкивала ее к Реми.

Отец вздохнул, как будто сдерживал этот вздох много лет, и посмотрел на нас с Ромом.

– Шоу не соврала, ребята. Ваш брат действительно был гей. Конечно, он не хотел, чтобы мы с матерью знали. Но подростки не умеют врать, и вдобавок они не настолько осторожны, как думают…

Он искоса посмотрел на маму, а мы с братом изумленно переглянулись.

– Марго думала, это просто фаза. Вот почему она с такой готовностью приняла Шоу в нашу семью. Она не сомневалась, что ты, девочка, на него повлияешь, заставишь полюбить девушек или, точнее, себя, но очевидно было, что ты видишь только Рула. Потом мы просто восхищались тобой – мы видели, как тебе недостает любви и от чего ты вынуждена отказываться… и не могли тебя отпустить, пусть даже мне не нравилось, что Реми внушал всем, будто между вами нечто большее, чем просто дружба.

– Он сказал бы, – прорычал я, стукнув ладонью по столу, и отец гневно взглянул на меня.

– Нет, сынок, не сказал бы. Реми боролся с собой. Боролся со своей природой, с тем, каким он был, каким его считали… В отличие от тебя. Ты всегда ориентировался только на себя и слал к черту тех, кому это не нравилось.

Я посмотрел на Шоу, потом уперся взглядом в стол. Я пытался измениться ради нее, но потерпел крах. Вновь поднявшись, я взглянул на мать.

– Не понимаю, почему ты никогда не принимала меня таким, какой я есть. Реми ты любила, хоть он и решил никому не открывать правды. Он много лет врал нам. Просто не понимаю… Короче, я ухожу.